XXXIV

ОТКРОВЕНИЯ САМОУБИЙЦЫ

Пока первый консул думал над инструкциями офицеру жандармерии, в Тампле, куда были доставлены ранее арестованные заговорщики, разыгралась трагедия.

Среди арестованных был слуга Жоржа, по имени Пико, и два его сообщника, которых взяли вместе с ним в доме на улице Бака в тот же день, когда Лиможец увидел, как Жорж покинул это здание. В комнате Пико нашли записку с адресом на улице Сентонж. Поспешив туда, полиция схватила Роже и Дамонвиля, но опоздала на несколько минут, и Костеру де Сен-Виктору удалось уйти.

Едва попав в Тампль, Дамонвиль повесился^[109].

В результате ночные дежурные получили приказ дважды в ночь проверять камеры, тогда как до этого случая они запирали заключенных вечером и возвращались только утром.

Еще один заговорщик, Буве де Лозье, был арестован двенадцатого февраля у г-жи де Сен-Леже с улицы Сен-Совёр. В Тампле его поместили в общую камеру рядом с железной печкой, обращались с ним грубо и подвергали суровым допросам.

Буве де Лозье было тридцать шесть лет. Генерал-адъютант Жоржа Кадудаля и его доверенное лицо, именно он, под вымышленным именем, подготовил те фермы, которые служили пристанищем заговорщикам по пути в Париж и список которых Лиможец продиктовал Савари.

Буве де Лозье был одним из самых активных агентов, по его указанию г-жа де Сен-Леже, та самая, у которой он жил, сняла в Шайо дом номер шесть на улице Гранд, где под именем Ларива остановился Кадудаль.

Поняв, что на первом же допросе он рассказал слишком много, и испугавшись, что на втором расскажет еще больше, Буве де Лозье решил покончить с собой так же, как Дамонвиль. И в ночь на четырнадцатое февраля около полуночи он повесился на своем галстуке из черного шелка, прикрепив его к верхней петле двери в камеру.

Когда он уже терял сознание, охранник по имени Савар, совершая ночной обход, попытался войти в его камеру. Почувствовав, что дверь не открывается, он толкнул ее со всей силы и ввалился внутрь. Услышав стон, охранник обернулся, увидел висевшего на галстуке заключенного и позвал на помощь.

Второй охранник, думая, что на Савара напали, прибежал, держа наготове нож.

— Режь, Эли, режь! — Савар показал на галстук, все туже затягивавшийся на шее узника.

Охранник не медля разрезал узел, и Буве замертво рухнул на пол. Все решили, что он мертв, главный охранник по фамилии Фоконье приказал перенести тело в канцелярию и позвать врача Тампля г-на Супе засвидетельствовать смерть.

Врач обнаружил, что узник еще дышит, и пустил ему кровь. Через несколько минут Буве де Лозье открыл глаза.

Как только стало ясно, что он вынесет переезд, его отправили к начальнику полиции гражданину Демаре.

Его уже ждал Реаль, который к тому времени стал заместителем министра генеральной полиции, и Буве не только признался во всем, но сделал письменное заявление. И на следующий день, в семь утра, когда агент Бонапарта выезжал в Германию, Реаль входил к первому консулу.

С Бонапартом был еще его камердинер Констан, причесывавший его.

— А, господин государственный советник, значит, у вас есть что-то новенькое, раз я вижу вас в столь ранний час? — вскричал первый консул.

— Да, генерал, у меня есть новости чрезвычайной важности, но я хотел бы поговорить с вами наедине.

— О, не волнуйтесь, не обращайте внимания на Констана.

— Воля ваша, генерал. Пишегрю в Париже.

— Да, Фуше мне уже докладывал.

— Но вряд ли он вам сказал, что Пишегрю и Моро встречались и задумали новый заговор.

— Ни слова больше! — Бонапарт приложил палец к губам.

Поторопив Констана, первый консул быстро закончил свой туалет и увел государственного советника в кабинет.

  148