195 
Увы! Старея и ежедневно отнимая у Бонапарта надежду на будущее, Жозефина теряла свое влияние; она послала за г-жой де Полиньяк и поставила ее на пути Бонапарта из кабинета; женщина бросилась в ноги Наполеону, умоляя его помиловать ее мужа, Армана де Полиньяка.
— Арман де Полиньяк! — воскликнул Бонапарт. — Мой детский товарищ со времен Военной школы! Разве он должен был участвовать в заговоре против меня? Ах, сударыня, — добавил он, — во всем виновны принцы, погубив своих верных слуг и не разделив с ними всех опасностей.
Едва г-жа де Полиньяк вышла из Тюильри, как туда пришли Мюрат и его жена, чтобы просить о помиловании г-на де Ривьера. Добрая душа, Мюрат был в отчаянии от той роли, которую он невольно сыграл в деле герцога Энгиенского; он хотел, как сам признавался, смыть пятно, которое, по воле Бонапарта, оказалось на его солдатском мундире. Помилование г-на де Ривьера стало следствием помилования г-на де Полиньяка; оно было дано почти без усилий. Объявить г-ну де Ривьеру о помиловании довелось г-ну Реалю; при этом он попытался извлечь выгоду из этого помилования.
— Император оценил вашу отвагу и преданность, — сказал он де Ривьеру, — и потому охотно дарует вам жизнь; более того, он был бы рад видеть вас у него на службе, уверенный, что вы ответите на это предложение согласием. Хотите командовать полком?
— Я был бы счастлив и горд командовать французскими солдатами, но только служа под другим флагом.
— Вы когда-то занимались дипломатией; может быть, вас устроит пост французского посланника в Германии?
— Я лишь случайно был послан Месье и королем к нескольким немецким дворам; и, когда я выполнял эту миссию, я был вашим врагом. Что подумают обо мне государи, если я буду защищать интересы, противоположные тем, которые до сих пор отстаивал? Я потеряю их уважение, да и свое собственное тоже; я не могу согласиться.
— Можно работать в администрации. Хотите возглавить префектуру?
— Я только солдат и буду очень плохим префектом.
— Так чего же вы хотите?
— Очень немногого. Я осужден на казнь и хочу принять свою участь.
— Вы законопослушный человек, — сказал Реаль, сдаваясь, — если я могу быть вам полезен, располагайте мной.
Затем он велел позвать Жоржа.
— Кадудаль, — сказал он ему, — я намереваюсь просить императора о вашем помиловании; уверен, что он согласится при одном простом условии: вы обещаете больше не устраивать антиправительственных заговоров.
Но Жорж отрицательно покачал головой.
— Мои друзья и товарищи последовали за мной во Францию, — сказал он, — я, в свою очередь, последую за ними на эшафот.
Все великодушные люди участвовали в судьбе Жоржа; и потому Мюрат, добившись милости для г-на де Ривьера, стал пытаться сделать то же для Жоржа.
— Если Ваше Величество помиловало Полиньяка и других, почему не распространить эту милость на Жоржа? — спросил он. — Жорж — волевой человек, и если Ваше Величество сохранит ему жизнь, я возьму его своим адъютантом.
— Боже мой, — отвечал Наполеон, — я сам уже об этом подумывал. Но этот чертов тип хочет, чтобы я простил и всех его соратников, а это невозможно: они были рядом с ним, когда посреди улицы он совершал убийства. Впрочем, делайте, как хотите, и что вы сделаете, то и будет хорошо.
Мюрат пришел в темницу, где были Жорж и его подельники. Это случилось утром, накануне дня казни. Он увидел, что все молятся; никто не обернулся, когда он вошел. Он же подождал, когда молитва закончится, а затем, отведя Жоржа в сторону, тихо сказал:
— Сударь, от имени императора я пришел предложить вам службу в армии.
— Господин Мюрат, — ответил Жорж, — мне уже предлагали это сегодня утром, и я отказался.
— Добавлю к тому, о чем говорил с вами господин Реаль, что помилование распространяется и на тех, кто сопровождал вас, если они захотят поступить на службу к императору и решительно откажутся от своих прежних убеждений.
— В таком случае это касается не только меня одного, — сказал Жорж, — позвольте же мне передать ваши условия моим товарищам, чтобы они высказали свое мнение.
Тут он громко повторил предложение, которое Мюрат шепотом сделал ему одному; а затем молча стал ждать, не пытаясь склонить товарищей ни в ту, ни в другую сторону.
Первым поднялся Бюрбан и, сняв шляпу, провозгласил:
— Да здравствует король!
Десять голосов одновременно заглушили его голос тем же кличем.
195 
