В соавторстве с Богом

Гауди шел всего 31-й год, когда он возглавил строительство собора. С самого начала работы архитектор отказался от детальной разработки проекта, чтобы не стеснять себя в полете фантазии на строительной площадке. Лишь только собор начал обретать первые очертания, Гауди переселился в него, оборудовав для жилья тесную комнатенку, заваленную инструментами и чертежными набросками.

По замыслу Гауди собор должен был быть на двадцать метров выше храма Святого Петра. А башни со шпилями – создавать ощущение безудержного устремления к небесам – наглядное подтверждение устремленности творца к Творцу.

Три фасада собора должны были воплотить три ключевые темы христианства: Рождество Христово, Страсти Христовы и Воскресение Христово. Каждый из фасадов предполагалось увенчать каменной короной с четырьмя башнями. Всего же взгляду потрясенного прихожанина должно было открываться восемнадцать башен: 170-метровая – являть собой изображение Христа, остальные – Девы Марии, евангелистов и апостолов.

Сорок лет были потрачены только на возведение фасада «Рождества Христова». Причина такой медлительности – в самом Гауди. Католик-иррационалист считал эту свою работу миссией, приравнивая ее к апостольской. Однажды на замечание, что он работает слишком медленно, Гауди ответил: «Мой заказчик не торопится».

Скажем больше: «заказчик» не только не торопил, но и «подсказывал» идеи. Не случайно Гауди избрал образ жизни отшельника-аскета, пищу вкушал самую скромную. Правда, сразу после назначения его на должность главного архитектора собора он какое-то время вел светскую жизнь: ходил в театры, кафе, прилично одевался, что совсем было ему не свойственно. Но ко времени Великого поста все эти «замашки» разом и навсегда исчезли. Как это часто бывало с Гауди, его пренебрежение к себе дошло до абсурда. Он обносился настолько, что прохожие стали подавать ему милостыню. Тогда друзья тайно сняли мерки с его обносок и купили ему новый наряд, который дон Антонио благосклонно принял.

Живя отшельником, Гауди часто погружался в трансовое состояние. Его посещали видения, в которых он видел детали собора. Только после этого архитектор продолжал работу, скрупулезно воплощая эти детали в реальности. Так же было и с Рафаэлем, который только тогда написал свою Мадонну, когда она сама явилась ему во сне.

Гауди настолько следовал своему наитию, что это порой создавало немало проблем. Например, для скульптурной группы «Бегство в Египет» он сделал гипсовый слепок с понравившегося ему ослика. Но для работы над «портретом» требовался «оригинал». Хозяин ни в какую не желал отпускать животное для позирования. Гауди потратил уйму времени и сил, чтобы заполучить именно этого ослика, ибо именно такой являлся ему в видениях. Кстати сказать, для фигур, украсивших порталы и стены собора, Гауди позировали непрофессиональные натурщики. Христа Гауди лепил с 33-летнего рабочего, Иуду – со смотрителя стройки, царя Соломона – с уличного бродяги, римского солдата – с бармена, имеющего шесть пальцев на ноге.

Без сомнения, Гауди обладал глубокими эзотерическими познаниями. Образцом совершенства считал куриное яйцо – один из главных эзотерических символов. Ведь из него образовалась Вселенная. Уже в нашем веке великий сюрреалист Сальвадор Дали использовал яйцо в качестве основного символа своего творчества.

Нелюбовь Гауди к прямым линиям тоже имеет свое объяснение. Извилистые, многоуровневые поверхности, по мнению Гауди, символизируют множественность миров, бесчисленность измерений.

Ангел-хранитель

Кто же финансировал безумные проекты гениального архитектора?

Испанский двор и власти предержащие не слишком жаловали барселонского чудака с еретическими наклонностями. Бог даровал ему земного ангела-хранителя в лице дона Эусебио Гуэля, которого называли «человеком с тонкой душой и толстым кошельком». Если бы не он, ни один замысел Гауди не был бы воплощен. Гуэль буквально боготворил Гауди и старался снабжать заказами, которые и давали деньги на возведение Саграда Фамилия.

Расходы дона Эусебио приводили в ужас его управляющего, который говорил всем и каждому: «Я наполняю карманы дона Эусебио, а Гауди их опустошает!»

«Опустошение» это продолжалось до рокового дня – 7 июня 1926 года, когда 74-летний Гауди попал под трамвай. В этот день он, как всегда, после работы шел по обычному маршруту на вечернюю службу. Он вполне мог бы выжить, но таксисты ни за что не хотели везти в больницу неизвестного оборванца.

  50