очень нудно 
68 
— Давай догонять. А про свой рапорт — забей. Чего хочешь, то и пиши, хоть смертной казни для всех требуй. Только давай сначала выберемся и людей выведем.
Мы вернулись на дорогу — или дорожку, если угодно — и поспешили вслед нашему крестному ходу.
— Кстати, про людей… — снова несмелым тоном заговорил лейтенант, стараясь идти со мной в ногу. — Вы серьезно возьмете деньги с этого… с газовика?
— А ты как думаешь, офицер?
— А я почему-то думаю, что не возьмете, — сказал он.
Я остановился и внимательно посмотрел на снайпера. Похожий на прилежного выпускника школы, пригласившего девушку в театр, он сумел сохранить костюм и во время аварии, и в процессе движения через Зону. Туфли, правда, были все в глине и траве, а поверх пиджака он надел толстую кожаную куртку, найденную среди раскиданного багажа. Сейчас куртка (размера на два больше, чем надо) была расстегнута, и из-под нее смешно свисал галстук.
— Слушай, офицер, — сказал я. — Деньги я с этого типа, разумеется, возьму. Потому что у него их в любом случае много, а у меня — мало. В сравнении с ним, конечно. Совершенно не вижу, почему бы мне не заработать, раз такая удача подвернулась. Все равно девать их ему некуда — яхту себе купит, замок или остров… или даже путевку космического туриста. А у меня, знаешь, кофеварка недавно сгорела.
— Значит, я ошибся, — сказал Воскобойников. Я мог поклясться, что в его тоне и глазах проскользнуло разочарование. Вероятно, я представлялся снайперу этаким благородным лесным разбойником, который только и занят тем, что бродит по Зоне и ищет, кого бы бескорыстно спасти. Потому он меня и честно предупредил, что обязан все изложить. Мол, тоже благородный.
— Значит, ты ошибся, — подтвердил я с готовностью. — Кстати, Соболь с тебя еще сдерет за амортизацию ружья. Шутка. Давай догонять, а то мало ли что там без нас случится.
Но без нас не случилось ничего. Ни Стронглав, ни задушевная наша подруга-псевдоплоть, ни еще кто-либо на отряд не напал, зато он уткнулся в кладбище и ожидал, пока мы вернемся.
— Что делать? — спросила капитан Заяц, опередив шагнувшего навстречу нам Аспирина. — Погост можно обойти, а можно пройти насквозь. Без вас не решились…
— Спокойно, капитан, — сказал я. — Сейчас мы сходим и посмотрим, что там за погост и кто на нем обитает.
Я, конечно, подустал, но пошел сам, с Соболем. Аспирин остался руководить возможной обороной и сожрать что-то из авиационных припасов, что все равно испортилось бы без холодильника. Он даже шампанское с собой попер, не поленился. Уцелело несколько бутылок при падении…
А ведь придется жрать ворон или крыс, подумал я, открывая слабо скрипнувшую металлическую дверь. Не хватит припасов.
Оградка у кладбища была что надо: ковали ее, видно, с любовью, на века сработали. Чугунная оградка, с шишечками и гербами. И гербы все разные — не гербы бывших союзных республик, видел я такие не раз, а настоящие, геральдические. Щиты, мечи, все как надо. Девятнадцатый век? Такую никакими катаклизмами не сломить. Даже будочка сторожа торчала у входных ворот, вернее, ее остов. Само кладбище было гораздо запущеннее. Памятники еле проглядывали из-за разросшегося бурьяна, низкие кресты и вовсе не заметишь, пока ногой не врежешься.
В глубине кладбища сохранилось несколько часовен, чудом сохранилось, ибо, судя по датам на них, кладбищу было лет двести, не меньше. Одна была особенно примечательна: беленькая такая, из мрамора, что ли, над входом — барельеф ангелочка и эпитафия: «Остановись, прохожий, не обижай мой прах и помни, что я дома, а ты — в гостях». С ятями и ерами допотопными. Цветочки какие-то голубенькие перед входом. Сзади над часовенкой нависал огромный дуб, весь усыпанный желудями. А по бокам земля обвалилась на метр примерно. Получается, часовенка эта на корнях дуба только и держалась непонятно как. А вот там, где земля обвалилась, сквозь сплетение корней виднелись целые кучи костей. И журчало что-то. Странная такая братская могила с ангелочком… хотя, может, чума какая была, да и схоронили полдеревни под это дело…
Дальше пришлось продираться сквозь крапиву и розовые кусты, которые, видимо, кто-то посадил в незапамятные времена, а они разрослись на благодатной почве со страшной силой. За кустами роз открывалось страшное зрелище: здесь словно мародеры прошли — все могилы поразрыты, кости валяются…
Один скелет кто-то разложил аккуратно, заботливо обул в калоши резиновые. А рядом — вот оно, награбленное из могил — целая куча! Какие-то перстни, кольца обручальные, цепочки с крестиками, лежат себе на каменной плите чьей-то, а над ними… Эти деревья были какие-то неприятные, неправильные какие-то деревья. Сразу даже и не дошло, что не то. А когда доперло, то аж мурашки по коже побежали — они все вверх ногами, тьфу, то есть корнями росли. В принципе, если дерево зимой, к примеру, выдернуть из земли и перевернуть — то вроде разница невелика будет. Но это теоретически. А на деле… на деле корни что нависали сверху: страшные, голые, с мелкими нитевидными корневыми отростками, белесого цвета, мертвого такого. И самое мерзкое, что все эти личинки и прочие твари, которые там в корнях под землей водятся, все они вместе с корнями переехали наверх и кишели над головой всеми своими розовато-сизыми хитинами, ползали, оставляя склизкие следы.
68 
