очень нудно 
26 
– Этот тип ненормальный. Я ничего против не имею, у него на то свои причины, но я в эти игры не играю. У каждого свое дело и своя дорога, я не собираюсь искать ветра в поле где-то у черта на рогах.
– Ты меня поражаешь, – только и ответил Вандузлер, взобравшись к себе на чердак.
Марк нашел уютное кафе довольно далеко от дома и погрузился в переменчивый XIII век.
Кельвелер молча постукивал по карточке, которую вынул из каталога.
– Вот незадача, – сказал он Марте. – Я знаю слишком много народу, много езжу и со многими встречаюсь. Эта страна чересчур мала, честное слово.
– У тебя знакомые в Бретани? Скажи кто.
– Попробуй угадай.
– А сколько букв?
– Шесть.
– Мужчина, женщина?
– Женщина.
– Ага. У вас любовь была или так, слегка, или совсем ничего?
– Была любовь.
– Ну, тогда это легко. Вторая? Нет, та в Канаде. Третья? Полина?
– Угадала. Забавно, правда?
– Да уж… Смотря что ты собираешься делать.
Луи провел карточкой по щеке.
– Ты же не собираешься ей мстить, Людвиг? Человек может делать что хочет. Мне эта малышка нравилась, правда, она деньги любила, потому тебе и не повезло. Ты же знаешь, в женщинах я разбираюсь. Откуда тебе известно, что она там? Я думала, о ней давно ни слуху ни духу.
– Года четыре назад, – сказал Луи, доставая другую карточку, – она объявилась, чтобы рассказать про одного скользкого типа из своей деревни. Прислала вырезку из газеты и свои комментарии. Ничего личного, ни «целую», ни «будь здоров». Просто информация, потому что сочла того мужика достаточно подозрительным, чтобы занести в мою картотеку. Даже «целую» не написала, ничего. Я ответил ей в том же духе, чтобы дать знать, что письмо дошло, и занес того типа в архив.
– У Полины всегда были ценные сведения. И что это за мужик?
– Рене Бланше, – сказал Луи, доставая очередную карточку, – я его не знаю.
Несколько секунд он молча читал.
– Ну что там? – полюбопытствовала Марта.
– Старый мерзавец, можешь быть уверена. Полина знает, кто мне интересен.
– И за эти четыре года, что у тебя ее адрес, ты ни разу не думал туда съездить?
– Думал, Марта, раз двадцать. Съездить, изучить этого Бланше и попытаться по ходу дела вернуть Полину. Я воображал ее очень одинокой в большом доме на берегу, где по крыше стучит дождь.
– Только не обижайся, но это вряд ли, я-то в женщинах разбираюсь. А почему же ты в конце концов не попытал счастья?
– В конце концов ты видела мою рожу и мою ногу? Я тоже кое в чем разбираюсь, Марта, и потом, все это ерунда, не волнуйся. С Полиной я когда-нибудь встречусь. Когда колесишь по такой маленькой стране, всегда кого-нибудь повстречаешь, и того, кто нужен, и того, кого хочешь, не переживай.
– Всякое бывает… – проворчала Марта. – Так ты едешь не мстить, а, Людвиг?
– Кончай одно и то же спрашивать. Пива хочешь?
XI
Луи двинулся в путь на следующий день в одиннадцать часов без особой спешки. Владелец собаки действительно жил на самом краю Бретани, километрах в двадцати от Кемпера. На дорогу уйдет часов семь плюс остановка на пиво. Луи не любил быстро ездить и не мог все семь часов пути обходиться без пива. Его отец к пиву относился так же.
Он вспоминал запись Матиаса: «Собака: средних размеров, бежевая, шерсть короткая, зубы большие, возможно, питбуль, во всяком случае, морда отвратная». Такое описание не внушало симпатии к хозяину. «Мужчина: за сорок, светлый шатен, глаза карие, короткая нижняя челюсть, но в остальном очень недурен, небольшое брюшко все же имеется, фамилия…» Как там его фамилия? Севран. Лионель Севран. Значит, хозяин пса вчера утром отбыл в Бретань вместе с собакой и пробудет там до следующего четверга. Делать нечего, надо ехать. Луи вел машину на средней скорости, без спешки. Он подумывал взять кого-нибудь с собой, чтобы не быть совсем одному во время этой непредсказуемой поездки, да и больной ноге давать передышку, вот только кого? Люди, присылающие ему новости из четырех департаментов Бретани, с ним не поедут, они привязаны к работе в порту, у себя в лавке, в газете, их с места не сдвинешь. Соня? Да ведь Соня ушла, к чему думать о ней. В следующий раз он постарается найти кого-нибудь получше. Луи поморщился. Ему было нелегко влюбиться. Из всех женщин, с которыми он спал, – когда ты один в машине, об этом можно говорить прямо, – скольких он любил по-настоящему? По-настоящему? Трех или трех с половиной. Нет, не по его это части. Или он уже не стремится к этому. Он пытался любить в меру, без страсти, и избегал бурных отношений. Потому что он из тех натур, что по два года страдают после пылкой неудачной связи, пока не решатся начать все заново. А поскольку спокойной любви он тоже не искал, то надолго оставался в одиночестве, и Марта называла это время его ледниковым периодом. Ей это не нравилось. Что тут хорошего, говаривала она, если ты холодный как лед. Луи улыбнулся. Правой рукой он достал сигарету и закурил. Снова кого-нибудь полюбить. Опять кого-то искать, вечно одна и та же история… Ладно, и так сойдет, мир предан огню и мечу, и он подумает об этом потом, а сейчас у него начало ледникового периода.
26 
