очень нудно 
83 
– Господи, – едва слышно прошептала Мэйсон. – Она же человек. Человек со своей жизнью, своей судьбой. А ты заставил ее исчезнуть, будто ее и не было никогда. Есть ли предел тому, что ты сделаешь, чтобы добиться желаемого?
– Я хочу лишь защитить тебя. Это плохо? Если бы я упустил возможность сделать то, что сделал с той утопленницей, угрозы Дюваля не были бы пустыми. Он бы давно тебя сцапал и посадил за решетку.
Мэйсон понимала, что Ричард говорит правду. Весь ее энтузиазм разом испарился. Она присела на койку, на которой никогда не спала. Даже если Ричард прав, этот поступок был верхом кощунства. Взять и убить несчастную во второй раз. Ради спасения жульнической славы, которая не приносила Мэйсон ничего, кроме горестей.
«Будь осторожна со своими желаниями…»
– Полагаю, ты читала о подделках, – говорил Ричард.
– Я ходила на них смотреть, – безучастно ответила Мэйсон.
– Я бы тоже не стал из-за них беспокоиться. Едва ли они так уж хороши.
– Они хороши. Я едва не упала, когда увидела их.
– Немало прекрасных подделок Рембрандта бродят по свету, но репутация Рембрандта от этого вряд ли пострадает. Ты ведь не расстроилась, правда?
– Когда я только их увидела, я подумала, что для меня это как конец света. Но потом, после встречи с Дювалем, после того, что я узнала от тебя о несчастной Бланш, которую… все это кажется пустяками.
– Сегодня просто не твой день. Завтра ты почувствуешь себя лучше. – Ричард снова стал что-то писать. – Позволь мне закончить, и тогда мы сможем еще немного поговорить.
Мэйсон молча сидела на узкой спартанской койке, погрузившись в свои невеселые мысли. Она больше не чувствовала в себе сил для борьбы, сил для жизни. Но постепенно скрип пера по бумаге стал действовать ей на нервы. Мэйсон встала и подняла с пола скомканный лист. Развернув его, она увидела жирно перечеркнутые крест-накрест строчки, выведенные твердым размашистым почерком. То было начало письма, датированного 6 мая 1885 года. Письмо начиналось со слов: «Дорогая Эми».
– Что это такое?
Ричард поднял голову и взглянул на нее.
– Я как раз собирался тебе рассказать. Мне пришла в голову блистательная идея. Одну минутку. – Он закончил строчку, положил перо и повернулся к Мэйсон. – Мне это пришло в голову, когда я увидел, как эмоционально реагируют люди на картины. Я сказал себе, что существует еще один способ оживить легенду. Мне пришло в голову, что мы могли бы раскрыть ее характер, заставить ее голос звучать посредством писем, что она писала своей сестре. Я уже договорился с издателем. Если мы смогли бы передать ему на следующей неделе штук тридцать таких писем, к моменту открытия павильона он успел бы издать солидный том. Конечно, работать приходится в спешке, но что поделаешь. Жаль только, что мне не пришло это в голову раньше. Мэйсон не могла поверить своим ушам:
– И ты собираешься стать автором «моих» писем?
– Дискутировать по этому поводу времени нет, так что я просто взялся за дело сам.
Мэйсон подошла к столу и взяла одно из законченных писем. Быстро пробежала его глазами. В патетических тонах эта придуманная Мэйсон описывала своей наперснице-сестре, как она голодала, какие лишения сносила, чтобы купить краски и закончить автопортрет. Как картина в итоге была осмеяна всеми, кому она предлагала ее купить. Она писала о том, что, несмотря ни на что, будет бороться, будет делать все, что потребуется, лишь бы жить, продолжать писать, лишь бы выразить то, что жжет ее мозг, лихорадит кровь. Она писала, что ради исполнения своей миссии готова выйти на панель.
Мэйсон медленно подняла на Ричарда взгляд:
– Ну вот, теперь ты превратил меня в шлюху. Ричард болезненно поморщился.
– Тот факт, что Мэйсон готова была продать себя ради дела, в которое верила, – решительно заявил Ричард, – не делает из нее шлюху. Этот факт лишь возвышает ее дух. Показывает, что она не постояла бы за ценой ради исполнения своей миссии.
Мэйсон покачала головой:
– Ты просто не можешь остановиться?
– Разве ты не понимаешь, какая во всем этом красота? С помощью этих писем мы заставим Мэйсон ожить, по-настоящему ожить в сознании людей – даже тех, кто никогда не видел и не увидит ее картин.
Мэйсон выронила листок.
– Это для меня слишком. Я больше не могу.
– Я думаю, эти письма жизненно необходимы для того, что мы пытаемся сделать.
– Это нужно прекратить. Все это.
– Это нельзя прекратить. Это слишком важно.
83 
