Последние отзывы

  92  

— Сэм, — крикнул за дверью Майк, — ты что, еще не готова?

— Ну ты, мужик! Сиди и посапывай. Эта киска стоит того, чтобы подождать! — бросила в ответ Саманта. Надела серьги Дока и браслеты, обмотала жемчужную нитку дважды вокруг шеи. Теперь она готова.

Она уже собиралась выходить, когда заметила на шкафу двух плюшевых собачек. У одной из них в лапах была деревянная палочка, сантиметров тридцать в длину. Осторожно отвинтив ее, Саманта замазала «штрихом» для машинки ее кончик. Когда она закончила работу, у нее в руке было что-то, напоминающее тонкий женский мундштук с сигаретой. Она поднесла его к своим ярким губам, сложенным как для поцелуя, и, приоткрыв дверь, велела Майку выключить весь свет, кроме торшера, игнорируя его по-мальчишески грубое «да ладно тебе!».

Из спальни вышла уже не невинная, степенная Саманта, а Макси — певица, за обладание которой дерутся мужчины.

Майк присвистнул и даже забыл сделать снимок, когда увидел вплывающую Саманту. Он знал, что Саманта, его Саманта, не ходит так, как эта женщина. Она шла походкой манекенщицы, «от бедра», движения тела были волнующими и сексуальными. Она наступала на него, сверкая бриллиантами в ушах и на запястьях. Эта женщина так же отличалась от Саманты, которую он знал, как Дафния отличается от набожной домохозяйки-южанки. Майк невольно попятился назад. Эта женщина пугала и давила. При виде ее мужчине хотелось надеть смокинг и дарить ей подарки в вельветовых коробочках. Когда Саманта поднесла мундштук с лжесигаретой к своим новым губам, Майк плюхнулся на стул у кухонного стола, продолжая изумленно наблюдать за ней — абсолютно чужой и незнакомой.

Когда Саманта подошла совсем близко, она запела старый блюз, который исполняла когда-то Бесси Смит:

Наступила черная полоса,

Одна беда… другая беда…

Мой парень покинул меня навсегда.

Моя подруга его увела…

Многие считают, что нужно иметь черный цвет кожи, чтобы уметь исполнять блюзы, но это не так. Для этого нужно испытать страдания, а Саманта за свою короткую жизнь испытала их столько, что, казалось, блюзы были написаны специально для нее. Ее голос, хотя и не поставленный, был от природы сильным, а пела она чрезвычайно выразительно и эмоционально.

Боже, неужели не слышишь мольбу!

Неужто лишь темные дни впереди?

Улыбкой своей освети мне судьбу,

Счастье, о счастье, приди!

Она заставляла прочувствовать каждое слово, которое пела. Майк в самом деле ощущал боль женщины, у которой отбили любимого. Только так, и именно так нужно было исполнять эту песню, так именно она и задумывалась автором. Саманта ничуть не напоминала современную фольклорную певицу, которая бы могла взять в репертуар эту вещь, восхитившись симпатичной мелодией и духом подлинности и старательно подражала бы негритянскому стилю исполнения. Саманта никому не подражала. Она пела не столько голосом, сколько сердцем.

Уж не греет мне душу улыбка на фото,

Оно покрылось пылью густой.

Я одна — в крепких тоски тенетах,

Я одна — только блюзы мои со мной.

Когда смолкла эта короткая печальная песенка, Майк был способен только моргать, в смятении уставившись на Саманту — точнее, на незнакомку в красном платье, переливающемся на изгибах ее тела.

Она направилась к нему, и он окончательно остолбенел: такой походки он не видел никогда в жизни. Подойдя, женщина поставила кончик своей туфельки на край стула между его ног, наклонилась и поднесла к губам мундштук. Майку даже показалось, что он видит, как тонкая струйка дыма заклубилась из уголка ее губ.

— Ну что, сладкий? — раздался совсем чужой голос. Он был низким, почти скрежещущим и в то же время завораживающим и притягательным — голос сирены, способный зазывать мужчин, даже если они знают, что идут на верную гибель.

— Саманта, — прошептал Майк, и, к его стыду, голос у него сломался, как у подростка.

Она засмеялась таким смехом, которому бы позавидовала Кэтлин Тернер, отвернулась и пошла. Она уходила, а Майк не мог оторвать взгляда от ее обнаженной спины — ее гладкая кожа была безупречной.

— Сэм, — позвал он, когда она направилась обратно в спальню. Но она не отреагировала. — Макси, — неожиданно вырвалось у него, и дыхание перехватило, когда женщина улыбнулась ему через плечо. Это была улыбка соблазнительницы, которая знала, как пользоваться этим оружием.

  92