81 
— У него адвокат, — сказал офицер комиссару, указывая на соседнюю дверь. — А женщина здесь, — добавил он.
— Они прибыли вместе? — поинтересовался Брунетти.
— Нет, комиссар. Он приехал вскоре после нее, но они друг друга явно не знают.
Брунетти поблагодарил его и подошел поближе к двери, чтобы понаблюдать за Буонавентурой через стекло, позволявшее смотреть на подозреваемого, оставаясь невидимым. Напротив Буонавентуры сидел какой-то человек, но комиссар мог различить только его голову и плечи. Он перешел к следующей двери и на минуту остановился, разглядывая сидящую внутри женщину.
Его опять поразила ее полнота. На сей раз на ней был шерстяной костюм с узкой прямой юбкой, сшитый без оглядки на моду и стиль. Такие костюмы дамы ее пропорций, возраста и социального статуса носят вот уже несколько десятков лет и, вероятно, проносят еще столько же. Косметики на ней было немного; помада, если она и красила губы, стерлась за день. Щеки у нее были круглые, словно она специально надувала их, корча смешную рожицу ребенку.
Женщина сложила руки на сдвинутых коленях и смотрела в окно, расположенное в верхней части двери. Она выглядела старше, чем во время их предыдущей встречи, но Брунетти не мог объяснить себе почему. Их глаза встретились, и он смутился: у него возникло ощущение, будто она тоже смотрит на него, хотя она видела лишь панель из черного стекла. Она не отвела взгляда, он сделал это первым.
Он открыл дверь и поздоровался, протянув ей руку:
— Добрый день, синьора.
Синьора Митри некоторое время изучала его, деловито, с бесстрастным выражением лица. Она не стала подниматься со стула, но руку пожала — не сказать, чтобы слабо и мягко.
Брунетти сел напротив нее:
— Вы пришли повидаться с братом, синьора?
У нее были детские глаза, в них изобразилось смятение, которое Брунетти счел искренним. Она открыла рот, нервно облизала губы.
— Я хотела спросить его… — начала она, но не смогла закончить фразы.
— О чем, синьора? — поторопил ее Брунетти.
— Я не знаю, стоит ли говорить об этом полицейскому.
— Почему бы нет? — Комиссар немного наклонился к ней.
— Потому что… — произнесла она и замолчала. А потом сказала, словно уже объяснила ему что-то, а он понял: — Мне нужно знать.
— Что вы хотите знать, синьора? — спросил Брунетти.
Она плотно сжала губы и на глазах Брунетти превратилась в беззубую старуху.
— Мне нужно знать, не он ли это сделал, — наконец выдавила из себя она. И, просчитав в голове все возможные варианты, закончила: — Или заказал.
— Вы говорите о смерти мужа, синьора?
Она кивнула.
Брунетти снова спросил, для микрофонов и камер, на которые записывалось происходящее в комнате:
— Вы считаете, он может быть повинен в смерти вашего мужа?
— Я не… — начала она, однако передумала и прошептала так тихо, что пленка, по всей видимости, ничего не зафиксировала: — Да.
— Почему вы думаете, что он к этому причастен? — поинтересовался Брунетти.
Она неуклюже заерзала на стуле и сделала движение, которое он вот уже не один десяток лет наблюдал у разных женщин: привстала и одернула юбку, расправляя складки. Потом снова села, плотно сомкнув колени и лодыжки.
У Брунетти возникло ощущение, будто она надеется, что этот жест сойдет вместо ответа, поэтому он повторил:
— Почему вы считаете, что он к этому причастен, синьора?
— Они ругались, — чуть слышно выдавила она из себя.
— По какому поводу?
— Из-за бизнеса.
— Вы не могли бы рассказать поподробнее, синьора? Какого бизнеса?
Она несколько раз покачала головой, настойчиво давая ему понять, что ничего конкретно не знает, и наконец заявила:
— Муж никогда не посвящал меня в свои дела. Он говорил, что мне незачем быть в курсе.
Брунетти снова подумал о том, сколько раз слышал подобные фразы, сколько раз их произносили, пытаясь отвести от себя подозрения. Но этой полной женщине он верил, находя вполне вероятным, что муж не счел нужным делиться с ней подробностями своей профессиональной жизни. Он вспомнил человека, с которым встречался в кабинете Патты, ухоженного, элегантного, можно даже сказать, изысканного. Какую странную пару составляла с ним синьора Митри — маленькая, с крашеными волосами, в туго сидящем на пухлом теле костюме! Он взглянул вниз, на туфли-лодочки с устойчивыми каблуками. На косточке большого пальца левой ноги шишка с половину яйца растянула кожу туфли. Какое все-таки таинственное явление — брак!
81 
