22 
Отчасти он осознавал, что «герой» в нем сидел — хоть он уже начинал ненавидеть это слово, — потому что почувствовал, что должен защищать ее. Сестра пытается выдать ее замуж за ленивого мужика с тремя взрослыми сыновьями. Все четверо, без сомнения, двинутся в ее дом, отберут городок и спустят ее деньги.
Он устал уговаривать, устал спорить. Внезапно он почувствовал к Ровене большую симпатию. Неудивительно, что она боится оставить свою беззащитную сестру в одиночестве в большом доме на милость любого золотоискателя страны. Неудивительно, что она старается силой заставить ее выйти замуж за человека, который сможет ее защитить. Ошибка Ровены в том, что она считает, будто этот старик со своими взрослыми сыновьями годится для такой работы.
— Вы выйдете за меня замуж, понимаете? Позднее вы можете подкупить судью и аннулировать брак, когда захотите, но именно сейчас мы нужны друг другу. Вас нужно защитить от вашей доброжелательной сестры, а мне нужно место, куда повесить шляпу, пока не заживет рука.
Закончив свою речь, он подхватил ее и, приподняв над полом, нагнулся к ней — нос к носу.
— И ни слова не говорите о детях или о том, что я убиваю людей. Или еще что-либо такое. В вашем городке я наведу порядок.
— Вы будете в них стрелять? — спросила она, затаив дыхание.
Он так неожиданно выпустил ее из рук, что она чуть не упала. Интересно, старается она его рассердить, или у нее это получается бездумно?
— Подождите, — гневно сказал он, отстегивая револьверный пояс.
Это движение повредило руке еще больше. По правде говоря, боль прямо пронзила плечо, и он почувствовал, что рана закровоточила, так как он сдвинул повязку. Но если бы он не сделал этого героического жеста, он бы умер. От боли у него кружилась голова, когда он протянул ей пояс наподобие ритуального подношения, и только упрямство удержало его на ногах.
— Отдаю вам свой револьвер, — сказал он. — Я не собираюсь применять его, собирая ренту в вашем городке, а если я дотронусь до вас, то разрешаю меня пристрелить. Сейчас, после этого, будем делать дело?
Молча и очень серьезно, она приняла от него тяжелый пояс. Ей трудно прочистить мозги, но наконец она сказала:
— Да.
И это было все.
Коул не знал, счастлив он или напуган, но не позволил проявиться ни одному из этих чувств.
— Отлично, теперь идем? Ваша сестра вас ждет. Он согнул здоровую руку. После секундного колебания она просунула свою маленькую ручку под его руку, и они направились к двери. В левой руке Дори несла револьверный пояс, конец которого волочился по полу.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Дори сидела в частном спальном вагоне, который предоставил Ровене ее безнадежно влюбленный и надоевший поклонник.
Сидела она за столом напротив незнакомца, который только что стал ее мужем.
Когда она состряпала этот план — сделать вид, что вышла замуж за гангстера, — идея выглядела почти великолепной. Наконец-то она удивит каждого. Она шокирует сестру, думающую, что все знает о Дори; она шокирует всех жителей Лэсема, насмехавшихся над ней; она смогла бы удивить также и его. Потом она подумала, что вряд ли что-нибудь удивило бы Чарльза Лэсема. Если бы Дори сказала, что собирается замуж за шантажиста, его бы и это не шокировало: он бы просто сказал — «нет». Если бы президент Соединенных Штатов захотел выдать Дори замуж, ее отец сказал бы «нет». Он сказал бы, что одной дочери позволит его покинуть, а другой не позволит до тех пор, пока он жив.
Дори росла в доме, где царил властолюбец, больше землевладелец, чем отец, человек, который позволял существовать в доме только по собственному указанию, а за его стенами — в своем личном городке. Единственное, что смягчало его, — это красота Ровены.
Чарльз Лэсем вполне целенаправленно женился на тихой женщине, повторяя, что ему нужна жена, которая ему преданна. Конечно, Чарльз Лэсем довел до сведения своей запуганной маленькой жены, что он женился на ней, чтобы она рожала ему детей, и что никому другому она не нужна. Дори было интересно знать, призывала ли ее мать смерть, родив не сына, а вторую дочь. Без сомнения, ей в подробностях рассказали, как разочарован ее супруг тем, что родился не сын — будущий носитель фамилии, так что она решила на этом свете не задерживаться.
Ее мать была не единственным человеком, чьей жизнью железной рукой руководил Чарльз Лэсем. После смерти отца Дори обнаружила, что не знает, собственно, что делать со своей свободой. Всю жизнь отец решал за нее, когда ей идти спать, когда подниматься, что есть. Он распланировал ее жизнь до мелочей.
22 
