17 
— Куда вы собрались?
— На берег — смотреть, когда появятся корабли.
— Нет, так не пойдет. Вы останетесь здесь.
— Лейтенант Монтгомери, я не принимаю указаний ни от кого ниже рангом, чем король.
— Хорошо, детка, здесь я — король. Как я понял, у вас есть нечто, что необходимо американскому правительству, и поэтому мой долг как морского офицера — защищать вас. Вы останетесь здесь, где я могу вас видеть, не выходите из поля моего зрения.
Ария только бросила на него короткий взгляд, а потом снова повернулась к тропинке. Он схватил ее за руку.
— Может, вам изменяет слух, миледи? Здесь не только американцы. В этих водах были замечены немецкие подводные лодки.
Она дернулась от него.
— Мои кузены и кузины — немцы. Может, они отвезут меня домой к дедушке. Думаю, с меня хватит Америки.
Мужчина отшатнулся и посмотрел на нее так, словно она была чудовищем.
— Мы воюем с Германией, — прошептал он.
— Это ваша страна воюет с Германией, а моя — нет.
И она сделала несколько шагов по тропинке, прежде чем он успел поймать ее.
— Послушайте, маленькая предательница! Вы остаетесь здесь, со мной, — хотите вы этого или нет. И завтра, когда приплывет мой друг, я сбагрю вас правительству — правительству Соединенных Штатов.
Он схватил ее за руку и потащил назад к лагерю, а потом перестал обращать на нее внимание — как после отдачи приказа, когда уже ничто не поддается обсуждению.
Она села на землю, прислонившись к дереву, и стала ждать. Она больше не намерена что-либо объяснять этому человеку, который видит лишь одну сторону проблемы — но как же ей быть? Ведь каждая минута промедления стоит ее дедушке нескольких месяцев жизни! К этому времени он мог уже узнать об ее исчезновении и ужасно волнуется. Он долго учил и готовил своего единственного сына, отца Арии, к тому, чтобы занять его место на троне и стать королем, но дедушке пришлось пережить трагедию безвременной смерти своего молодого сына и наследника, когда Арии было всего пять лет. С этих самых пор все его надежды устремились к юной внучке. Арию готовили стать королевой. Она углубленно изучала историю, политику и экономику.
Этот мужчина, лежащий сейчас в гамаке, думает — он знает, что такое патриотизм. Как бы не так! — он здесь прохлаждается, а его страна воюет. Ни один король или королева не знает ни минуты покоя, когда их страна втянута в войну. Весь народ смотрит на королевскую семью, беря с них пример!
Ее дедушке пока удавалось спасти свою страну от этой ужасной войны, а ведь она полыхает уже почти по всему миру. И ему было жутко даже подумать, что сделают немцы, если узнают, что он продал Америке ванадий. Но Ланкония так отчаянно нуждается в деньгах. Когда Ланкония провозгласила свой нейтралитет в войне, она лишила тем самым себя импорта из внешнего мира.
Этот Монтгомери сказал, что Ланкония — это горы, козы и виноград. А теперь виноградники умирают. Зная, как важна и ценна ее особа, как велика вероятность попытки покушения, дедушка все же послал ее в Америку! — продать ванадий было жизненно необходимо.
А теперь она сидит здесь — фактически пленницей этого тупого типа, настоящего чурбана. Он — такой ограниченный провинциал, слишком безмозглый, чтобы хоть что-то понять. А она не может самостоятельно выбраться с проклятого острова.
Она надеялась — может, американцы помедлят с тем, чтобы сообщить ужасную новость ее дедушке. Но эти американские газеты! Они обожают трубить обо всем на свете.
Она быстро взглянула на мужчину и увидела, что он спит. Почти бесшумно она улизнула из лагеря и отправилась вниз по тропинке.
Она хотела пойти на берег, но солнце уже садилось; бесполезно даже и пытаться увидеть что-то вдали.
Неожиданно она услышала то, что, без сомнения, было звуком мотора. Она понеслась вперед не чуя под собой ног. За изгибом острова она увидела моторную лодку, только что причалившую; трое мужчин тащили ее на песок. Она подняла руку и раскрыла рот, чтобы окликнуть их, но уже в следующую секунду она лежала пластом на песке, а тяжесть поверх нее могла быть только весом лейтенантского тела.
— Ни слова! — прошептал он ей в ухо. — Ни единого слова. Я не знаю, кто они, но это не любители пикников.
Какое-то время Ария пыталась перевести дух. Но потом она подняла руку и замахала ею.
Он скатился с нее, но по-прежнему крепко прижимал к себе — она была наполовину под ним.
— Вам не позволено…
17 
