очень нудно 
110 
– Я после того ночного прихода долго вас разыскивал, хотя Морган не хотела и слышать вашего имени. Но когда я узнал, где вы, она была уже в Нью-Мехико.
– Мне надо многое успеть сделать, прежде чем я смогу уехать из Сан-Франциско. – Он взял руку Терона: – Вы не пожалеете, что доверились мне. Я знаю, вы ее настоящий друг.
Сет вышел, а Терон проводил его взглядом. Он не был уверен, что поступил правильно. Морган жила счастливо на ранчо с Гордоном и Адамом. Он не знал, надо ли нарушать это безмятежное существование. Но он знал, как велика была ее любовь к Сету. А кроме того, теперь есть Адам. И что бы там ни было, но Адам – сын Сета, и Сет вполне достоин того, чтобы хотя бы увидеть мальчика.
Он улыбнулся. Хотелось бы ему тоже увидеть лицо Сета, когда тот узнает, что у него есть сын. А также – лицо Морган, когда она встретится с Сетом! И он громко рассмеялся. Ради этого, наверное, стоило бы совершить путешествие в Нью-Мехико. Но он тут же содрогнулся. О Нью-Мехико даже думать страшно, не то что туда ехать. И как только люди могут и желают жить в таких условиях?
Однако надо приниматься за работу. Миссис Осборн нужны новые драпри. Да Морган бы просто с ума сошла – они были нескольких оттенков ненавистного ей пурпурного цвета, и фигуры, вытканные на них, напоминали скорее химер, чем молодых дам. Да, ему все еще не хватало едких, острых замечаний, которые в таких случаях отпускала Морган, а также того всеобщего воодушевления и внимания, которые возникали при одном их появлении.
***
Потребовалась неделя, чтобы Сет привел свои дела в порядок. Он нашел молодого юриста Тима Брэдбери, который, попробовав себя в качестве золотоискателя, заполучил устойчивое отвращение к приискам. Сет стал его первым клиентом. С помощью Сетевых вкладов он смог начать свою частную практику. Тим был очень благодарен Сету, а чтобы упрочить эту благодарность, Сет подарил ему право на часть арендной платы и некоторый процент с продажи всех своих земельных участков. Прибыль Тим должен был перечислять в банк в Санта-Фе.
Теперь душа его была свободна от деловых забот. Все свое внимание он мог отдать жене.
Глава девятнадцатая
Морган была приятно удивлена, увидев жилой дом на ранчо «Три короны». Это был окруженный карликовыми соснами огромный особняк, построенный в испанском стиле.
– Ну, что ты о нем думаешь? – спросил ее Гордон, когда они смотрели на дом с холма.
– Ведь это же настоящий особняк. Сколько в нем комнат?
– Я их никогда не считал, но у тебя здесь вся жизнь впереди, успеешь сосчитать.
Внутреннее убранство дома показалось Морган еще прекраснее, чем внешний вид. Комнаты первого этажа были большие и полны воздуха. Они выходили окнами в обширный двор, в середине которого располагался выложенный черепицей бассейн.
Среди деревьев и цветущих кустов виднелись каменные скамейки и статуи.
– Он спит, – сообщил Гордон, уложивший Адама спать. – А теперь пойдем, ты познакомишься со слугами, и мы будем обедать.
– Слугами? – рассмеялась Морган. – Но я же привыкла большую часть домашней работы делать сама.
– Но это твой дом, и здесь, если захочешь, ты можешь целый день сидеть сложа руки и угощаться шоколадками.
– Шоколадками! Ах, где ты был, когда я вынашивала Адама.
Гордон удивился было, а потом улыбнулся:
– О да, Джейк рассказывал о твоих причудах по части еды.
Слуги выстроились в коридоре внизу у лестницы.
– Это Розелль, наша повариха. Мартин – наш дворецкий и управляющий всеми делами. Вот Кэрол. В ее ведении комнаты наверху. Доначьяно – наш грум. Магда – сестра Кэрол, она приходит помогать в уборке комнат первого этажа.
Морган всем пожала руку. Розелль и Мартин были супругами и работали в доме с тех пор, как он был построен. Кэрол оказалась молодой девушкой, ей еще не было двадцати, очень некрасивой и довольно застенчивой. Доначьяно был просто еще мальчик лет двенадцати-тринадцати. Позднее Морган узнала, что Гордон стал его опекуном, после того как родители мальчика утонули два года назад.
Гордон проводил ее в смежную с холлом комнату. Это была столовая. Здесь стояли огромный сосновый стол и, по крайней мере, двенадцать массивных стульев из того же дерева. Стол был накрыт белой как снег льняной скатертью и уставлен прекрасным французским фарфором и хрусталем. Тяжелое столовое серебро было украшено затейливой резьбой.
– Гордон! Но это же великолепно! Гордон улыбнулся: он и сам любил жизнь с удобствами.
110 
