очень нудно 
120 
Широкие плечи и мощная грудь чувствовались и под широкой рабочей одеждой. Он совсем не казался неуклюжим, хотя сидел за столом, уставленным серебром и фарфором. Он подносил к губам хрустальный бокал с удивительной легкостью, и она удивлялась его умению контролировать огромную силу, таящуюся в его большой ладони, – бокал оставался невредимым. Через ворот расстегнутой рубашки были видны светлые курчавые волосы у него на груди. Она вспомнила медово-золотистый цвет его кожи, мускулистые бедра, причудливую форму больших пальцев его ног… и вздрогнула.
– Морган, тебе холодно?
– Нет-нет, тепло. – Она старалась говорить беспечно, изо всех сил избегая смотреть Сету в глаза.
– Как называется этот десерт? – спросил Сет. Гордон вопросительно взглянул на Морган.
– Babas au rhum «Ромовые бабы (фр.)», – прошептала она.
– А да, теперь я вспомнил.
– А вы знакомы с французской кухней, Дэйв?
– Да, немного. Одно время я имел недолгую возможность наслаждаться ею и очень ее полюбил.
– Морган составляет меню на каждый день и многое сама готовит. Вы бы попробовали ее завтраки. Они просто восхитительны.
– Да, мне хотелось бы отведать завтрака, приготовленного самой миссис Колтер. – И он взглянул на нее поверх хрупкой фарфоровой чашки, которую держал в руке. Затем его взгляд опустился ниже, к ее груди.
Морган хотела было прикрыть грудь рукой, но остановила ее на полпути. Как он смеет так смотреть на нее! Она чувствует себя под его взглядом просто голой. И она посмотрела на Гордона, словно прося защитить ее от этого бесцеремонного животного. Но тот увлекся десертом и ничего не замечал.
Наконец обед подошел к концу. У Морган тело заныло от напряжения. Надо бы отдохнуть, остаться одной.
– Как насчет бренди и сигары, Дэйв?
– С удовольствием.
– Морган, ты присоединишься к нам?
– Нет. Я выпью чаю во дворе. Там, наверное, прохладнее. Подадите туда, Мартин?
– Морган права, вечер прекрасный.
– Но тогда, может быть, миссис Колтер позволит нам присоединиться к ней, – спросил Сет.
– Морган, ты не возражаешь?
У нее не было предлога, чтобы отказаться. И молча они вышли во двор. Луны не было, они едва могли видеть друг друга.
Гордон нарушил молчание:
– Небо здесь такое чистое, а звезды яркие. Если бы мне совсем не нравилось Нью-Мехико, его ночное небо я все равно бы любил.
– Вы говорите со знанием дела.
Морган вздрогнула, потому что голос Сета звучал близко, даже чересчур близко. Она почти чувствовала его дыхание.
– Вы долго пробыли на Востоке?
– Нет, к сожалению, немного. Мой отец послал меня в Гарвард.
– Неужели? Тогда вы, наверное, первый индеец, окончивший Гарвардский университет.
– Я уверен, что не только первый, но единственный. Но ведь там не знали, кто моя мать. Я этого не афишировал.
Сет засмеялся. Этот смех, низкий, грудной, Морган помнила хорошо.
– Уверен, что на Востоке люди к индейцам питают те же чувства, что и здесь.
– Да, каждому рядовому обывателю надо кого-то ненавидеть. Дэйв, вы составите Морган компанию на несколько минут? Я хотел бы пойти посмотреть, как там Адам.
– Но, Гордон, я пойду. Тебе нет необходимости.
– Но я хочу. В конце концов, я не имел возможности его видеть целый день. Дэйв его просто украл у меня.
Она смотрела, как уходит Гордон, как расплывается в темноте его силуэт. Она лихорадочно искала слова:
– Когда я увидела Гордона в первый раз, он нарядился индейцем. Я перепугалась до смерти, но Адам не почувствовал ни малейшего страха. Гордон сразу же ему понравился. Иногда он охотнее идет к Гордону, чем ко мне.
Она говорила быстро, на высоких тонах. Потом остановилась, чтобы сделать глоток чая. «Почему же он ничего не говорит? Он прискакал сюда, чтобы меня наказать за прошлое. Так почему же он медлит?»
– Адам – прекрасный мальчик, миссис Колтер.
«Миссис Колтер! Почему он продолжает притворяться, что он не Сет, даже наедине?»
– Наверное, Гордон сейчас вернется, а мне нужно завтра рано вставать. Так что, если позволите… Обед был восхитительный, и общество очень приятное. Покойной ночи, миссис Колтер.
И Морган осталась одна, онемев от удивления. Она глядела, как он уходит. «Покойной ночи, миссис Колтер».
«Что ему здесь понадобилось? Зачем он вернулся? Почему ведет себя как трус. Почему не скажет ей, чего от нее хочет? Никогда еще не встречала такого бесчувственного человека».
Она поставила на стол чашку и пошла в спальню. Начала раздеваться. «Я буду бороться изо всех сил», – поклялась она себе, скользнув под одеяло.
120 
