107 
На обратном пути Юлия села в автобусе рядом с Йоном, хотя Концельманн занял для нее место на переднем сиденье. Им никто не мешал, позади них никто не сидел. Они смогли подробно обсудить маленькую размолвку; попросили друг у друга прощения и дали слово впредь относиться друг к другу внимательней.
– Мне давно следовало отказаться от этой чепухи, – прошептала Юлия. – Я солгала Маркусу, думаю, в последний раз. Разумеется, мама еще жива.
– Я рад, – отозвался Йон. – Хотел бы с ней познакомиться. И с твоей сестрой.
– Разумеется.
– Нам нужно чаще видеться. – Как ему хотелось взять Юлию за руку, но как он это может сделать в присутствии пятидесяти одного школьника? – Просто мы еще недостаточно хорошо знаем друг друга.
– Такая ситуация изменится, поверь. – Она заглянула ему в глаза, и Йон понял, что она скучает без него так же, как и он. Что она его любит.
Когда автобус выехал на скоростную автомагистраль, почти все ребята заснули. Юлия перебралась на свободные кресла позади Йона, положила ноги на соседнее сиденье и закрыла глаза. Время от времени он оглядывался назад, словно она могла без его присмотра исчезнуть, раствориться в воздухе. Янине Петерсен, которая подошла к нему, чтобы еще раз поговорить о репетиторстве, он отказал ей кратко и сухо, не предложив сесть.
На развилке возле Вальсроде, где отходит дорога на Бремен, возникла пробка. Юлия проснулась и дотронулась до его плеча:
– Кстати, о Бремене. Там у меня живет подруга, у нее знакомый держит галерею. Пожалуй, я съезжу к ней на выходные. Может, она сообщит мне что-нибудь обнадеживающее.
– Но ведь будут праздники. Троица.
– Ну и что? Хочешь, поедем вместе?
К его собственному удивлению, ехать ему никуда не хотелось. Он устал, соскучился по тишине и порядку, мечтал отоспаться в своей квартире.
– Нет, не хочу. Разве что тебе понадобится моральная поддержка? – ответил он, пересаживаясь к ней.
– Впрочем, тебе там будет скучновато, – сказала она. – Раз уж я окажусь в Бремене, непременно воспользуюсь возможностью походить по галереям. Пожалуй, лучше всего я поеду прямо сегодня.
Он заметил маленькую складочку между ее бровей.
– Ты беспокоишься о своем будущем?
– Нужно что-то подыскивать, придумывать, – ответила она. – И я знаю наперед, что ты сейчас скажешь. Что можешь взять меня под свое крыло. Но я хочу сохранить независимость, Йон. Можешь это понять?
– Конечно. – Он крепко прижал ступню к ступне Юлии. – Вот одна из причин, почему я люблю тебя.
Она поставила свою ногу на его.
– Ну, так ты поедешь со мной?
– Пожалуй, нет. Да и тебе будет лучше, если не придется ни на кого оглядываться. Мы отдохнем от этой пытки и встретимся во вторник в «Буше». Впрочем, приготовься к тому, что Шредер позволит себе пару намеков в учительской. Не утерпит ведь.
– Мне безразлично, – отмахнулась она. – Разве только тебе это как-то помешает.
Ее улыбка была само очарование. Он еле удержался – так ему захотелось наклониться и поцеловать Юлию в губы. На глазах у Шредера и всех десятиклассников. И прежде всего на глазах у Концельманна.
Возле школы они попрощались, и Йон поехал прямо на Манштейнштрассе.
Распаковывать сумку не хотелось, он слишком устал. Вытащил лишь сырые кроссовки и набил газетной бумагой. Завтра он непременно пробежится. Потом побрел в спальню, рухнул на постель и взглянул на коллаж из петрушки. За последние дни маленький лес окрасился золотом. Это был уже осенний лес. Маленький кусочек стебля отломился и повис над кронами деревьев. Словно падающий золотой лист. Невесомый.
С короткими перерывами он проспал до полудня следующего дня, субботы. Когда он сидел возле тихо урчащей стиральной машины и составлял список необходимых покупок, позвонила Юлия. Она еще накануне вечером встретилась с галеристом, тот заинтересовался ее работами, и вообще, правильно, что она поехала в Бремен. Тут у нее появилась перспектива постоянной работы. После возвращения она подробно расскажет ему обо всем.
Йон почувствовал облегчение. От Бремена до Гамбурга час езды. Ей даже не придется переезжать, если она устроится там.
Он отправился на Эппендорфер-Вег за покупками, прежде всего овощами и фруктами. После кормежки на турбазе хотелось чего-нибудь свеженького. Перед цветочной лавкой в глаза ему, напомнив шелковую юбку Юлии, бросились темно-красные розы, стоявшие в кадушке. Он купил три букета.
107 
