очень нудно 
42 
Как только Клер прикоснулась к нему, она поняла, что ей не следовало этого делать. Еда, виски и гостеприимство Мактаврита разгорячили ее, да и Тревельян был очень возбужден. Она, как сестра, собиралась образумить Тревельяна, подбодрить его. Но Тревельян ответил ей таким взглядом, что она отступила назад.
— Я… я думаю, пора взглянуть, что там делает лорд Мактаврит.
Тревельян понимающе улыбнулся. Почему бы и нет? Клер молода полна сил, он тоже не стар, хоть она и относится к нему, как к развалине. Продолжая улыбаться, он пошел следом за ней, но приступ головокружения заставил его ухватиться за дверь. Тревельян остановился. В доме было тепло, а на улице холод пробирал до костей. Да, от малярии не так-то легко избавиться.
Когда они наконец отправились домой, уже стемнело. Однако, прежде чем уйти, Тревельян, сидя на сырой земле и кутаясь в плед, наблюдал за Клер в компании нескольких жителей деревни. Ангус откуда-то привел волынщика, нашлись еще двое мужчин, умевших играть на волынке. Кто-то положил на землю два старых ржавых меча и молодая шотландка стала танцевать над ними. Клер тут же попросила научить ее этому танцу.
Тревельян видел, как мелькают пятки Клер над мечами. Она быстро выучила движения и через некоторое время совсем неплохо танцевала. Волынщики любят пофлиртовать, как и большинство шотландцев. Они играли все быстрее, и Клер не уступала им.
Тревельян любил наблюдать. Во время своих путешествий он видел множество интересных вещей. Он был свидетелем ни с чем не сравнимых жестокости и дикости. Однажды в африканской деревне жители распяли человека в честь его приезда. Он видел сотни караванов невольников. Цивилизованный мир порицал бесчеловечность рабства. Но Тревельян мог бы поделиться такими фактами, по сравнению с которыми рабство показалось бы европейцам детской игрой
Кто-то все время подливал виски в стакан Тревельяна. Виски — лучшее средство от сырости и холода. Люди начинают пить его утром и не останавливаются до конца дня. Однако редко кому удавалось увидеть пьяного шотландца, потому что холод отнимал столько энергии, что как бы понижал крепость виски.
Он сидел несколько часов, потягивая виски и слушая шутки и песни. Многие приходили издалека. Говорят, что путь в десять миль для шотландца простая прогулка.
Тревельян смотрел на Клер и начинал верить в ее шотландское происхождение. В ней было больше шотландского, чем в нем самом, Гарри и остальных обитателях большого дома, вместе взятых. Никто из членов их семьи уже давно не покидал границ усадьбы! Когда Гарри нужна была новая одежда или он хотел развлечься, то отправлялся в Лондон. Другие переезжали из дома в дом, им было совершенно безразлично, где жить. Конечно, Макаррены — шотландцы, а герцог — глава клана, но титул и традиции давно ничего не значили для семьи. Отец Тревельяна говорил о традициях только со старшим сыном, который был наследником. А Тревельяну он в основном читал нотации, когда тот попадал в очередную переделку. Старший брат был любимчиком отца, а мать обожала Гарри. Тревельян проводил время в одиночестве, познавая жизнь и стараясь не попадаться никому на глаза.
Но в конце концов его все-таки отослали из дома. Он возвращался туда изредка и ненадолго. Из члена семьи он превратился в гостя, на которого почти не обращали внимания.
— Вас знобит, — сказала Клер, наклонившись к нему. Ее хорошенькое личико разрумянилось, никогда еще она не была так привлекательна.
Тревельян не желал, чтобы девушка жалела его.
— Вам, наверное, пора носить очки, раз вы не видите, что я еще никогда в жизни не чувствовал себя так хорошо!
Клер улыбнулась ему, а потом громко заявила, что устала и хочет уйти, ведь обратный путь очень долог. Все были удивлены, что леди хочет идти пешком.
— Ну, не так это далеко. Я доберусь за несколько минут, — бросила Клер, смеясь.
Она подала руку Тревельяну, чтобы помочь ему подняться, но он встал сам. Мактаврит, окинув его взглядом, предложил им воспользоваться повозкой.
— Скорее ад замерзнет, чем я перестану держаться на ногах, — проворчал Тревельян и пошел через кусты к большому дому.
Попрощавшись с фермерами, Клер побежала следом.
— Нехорошо, они были так добры к нам!
— К вам — может быть, но не ко мне. — Тревельян чувствовал, что ноги плохо повинуются ему. Надо было воспользоваться предложением старика и взять повозку, но теперь он не может признаться в своей слабости перед Клер и остальными.
42 
