57 
Я заметил, что Камау возбужден, а М'Кола одобрительно кивает головой. Впервые видели мы кабана, который не бросился бежать от людей во всю прыть, задрав хвост. Да, мы попали в места, где не ступала нога охотника, девственный уголок, затерянный среди бескрайних просторов Африки. Я готов был тут же остановиться и разбить лагерь.
Вокруг расстилался чудесный край, а мы ехали все дальше, лавируя между огромными деревьями, по равнине, где тихо колыхалась трава. Но вот впереди, справа, показался высокий частокол масайской деревни. Деревня была очень большая, и за околицу навстречу нам повалила толпа длинноногих, темнокожих, вооруженных копьями мужчин; все они на вид казались ровесниками, их прямые волосы были заплетены в тяжелые косы, болтавшиеся на спине. Они окружили машину, смеясь и болтая без умолку. Все они были рослые, белозубые — красавцы как на подбор, волосы их были окрашены в красновато-коричневый цвет и спереди челками спадали на лоб. Эти люди, приветливые и веселые, не в пример угрюмым и надменным северным масаям, хотели знать, зачем мы приехали. Вандеробо, видимо, сообщил им, что мы охотимся на куду и очень спешим. Но они обступили машину плотным кольцом, преграждая нам путь. Один из них что-то сказал, его слова подхватили трое или четверо других, и Камау объяснил мне, что сегодня они видели на тропе двух самцов куду.
— Не может быть, — твердил я про себя. — Не может быть.
Я велел Камау трогаться, и мы медленно проехали сквозь толпу туземцев, которые со смехом и криками заступали дорогу машине, рискуя попасть под колеса. Это были самые рослые, статные, красивые и к тому же самые жизнерадостные и веселые люди, каких я встречал в Африке. Когда мы наконец выбрались из толпы, туземцы пустились бежать рядом с машиной, все так же шумно радуясь и, видимо, желая показать, как они легки на ногу, а когда машина, прибавив скорости, двинулась вверх по ровной долине ручья, началось настоящее состязание. Но бегуны отставали один за другим, махали нам вслед и улыбались, и только двое из них, длинноногие, ловкие, все еще горделиво и легко бежали рядом с машиной со скоростью хорошего рысака, не выпуская из рук копий. Потом нам пришлось взять вправо, и ровная зеленая долина сменилась холмистой местностью. Когда мы на первой скорости ползли вверх, вся ватага снова настигла нас. Бегуны смеялись, делая вид, будто они ничуть не запыхались. Из-за куста выскочил маленький кролик и заметался в ужасе; масаи, бежавшие за нами во всю прыть, поймали кролика, и самый рослый из них, нагнав машину, протянул его мне. Я взял зверька и, почувствовав, как колотится сердце в мягком, теплом, пушистом тельце, погладил его, а масай дружески похлопал меня по плечу. Взяв кролика за уши, я протянул его обратно масаю. Где там! Масай не брал его — это был подарок. Я передал кролика М'Кола, но тот счел все шуткой и вернул его одному из масаев. Мы продолжали путь, а масаи снова побежали следом. Взявший кролика нагнулся, посадил его на траву, и когда он пустился наутек, все засмеялись. М'Кола только головой качал. Всем нам очень понравились эти люди.
— Хорош масай, — растроганно промолвил М'Кола. — Масай — много скота. Масай не убивает, чтобы есть. Масай убивает только врага.
Вандеробо ударил себя в грудь.
— Вандеробо — масай! — гордо объявил он, утверждая таким образом свое родство с масаями. Мочки ушей у него были закручены точно так же, как у них. Глядя, как бегут эти красавцы, развеселились и мы. Никогда еще я не встречал такого бескорыстного дружелюбия, таких милых людей.
— Хорош масай, — повторил М'Кола, выразительно кивая головой. — Хорош, хорош масай.
Только Гаррик, видимо, не разделял наших чувств. И я заподозрил, что, несмотря на защитный костюм и письмо от Бваны Симбы, он сильно обескуражен. Эти масаи его встревожили. Они были наши друзья, а не его. Да, конечно, они были наши друзья. С такими людьми встречаешься, как с братьями, они сразу и от всей души принимают тебя за своего, откуда бы ты ни был родом. Такое отношение к людям свойственно лишь лучшим из англичан, лучшим из венгров и самым лучшим из испанцев; оно было отличительным свойством аристократов в те времена, когда еще существовала аристократия. Это — свойство простых сердец, такие люди редки, и нет ничего приятнее общения с ними.
Опять рядом с машиной бежали только двое, но и те уже стали отставать. Они мчались все так же быстро и легко, но угнаться за автомобилем было им не под силу. В конце концов я велел Камау резко увеличить скорость, уверенный, что такой рывок не может обидеть бегунов, гордящихся своей выносливостью. Они тоже прибавили ходу, но, не догнав нас, только засмеялись, и тогда мы высунулись из машины и замахали им руками, а они стояли, опершись на копья, и махали в ответ. Мы расстались добрыми друзьями. Теперь наш путь снова лежал по безлюдным местам, по бездорожью, все вперед, через рощи и зеленую долину.
57 
