очень нудно 
45 
Джеки не хотела ничего отвечать: она не хотела вспоминать, что знала Вильяма маленьким мальчиком.
— Да, конечно, ты помнишь, — повторила Терри, не получив ответа от Джеки. — Ты ведь была его няней, и обычно он тебя сопровождал везде. Ну и эскапады вы оба вытворяли! А сейчас, Вилли, как это приятно, что ты помогаешь Джеки, когда понадобилось. Ну, хорошо. Пожалуйста, передай привет твоим родителям. Может быть, ты бы сошелся с моими ребятками.
— Да, — сказал Джеки чрезвычайно противным тоном, — может быть, мы сможем поиграть с ними в следующий раз… В песочнице. Или, может, лучше пойти с ними в цирк. Они могут покататься на слонах и поесть сахарной ваты.
Терри выглядела удивленной и сконфуженной, слыша ее голос, полный ненависти.
— Хорошо… возможно…
— У Джеки болит рука, — сказал миролюбиво Вильям, и его спокойствие раздражало Джеки еще сильнее. — Это из-за руки она в таком напряжении.
— Проводишь меня до машины, хорошо? — обратилась Терри к Джеки.
Крепко прижав руки к бокам, Джеки пошла со своей подругой к машине, где ее огромный сын сидел, возвышаясь над рулем. Когда они подошли, он отвернул голову, но Джеки успела заметить полосу высохшей крови — от носа через всю щеку.
— Не думай, что ты можешь от меня отвертеться, — весело сказала Терри, когда они подошли к машине, — я все выясню, что за мужчина у тебя появился.
Джеки сжала зубы.
— Вильям не ребенок, и ты это знаешь. Ты даже не заметила, что он стал мужчиной, — неожиданно выпалила она.
Терри выглядела обескураженной, как будто Джеки выговорила, что это не так.
— Ты считаешь, что я задела его чувства, спрашивая о его родителях? Дети в таком возрасте очень чувствительны.
— Вильям не ребенок. — Голос Джеки прозвучал громче, чем ей хотелось бы. Ну почему она не может быть более мудрой и хладнокровной? Нет, она это может, так же, как может рассказать Терри о том, что начинает чувствовать к Вильяму.
— Конечно, нет, — сказала спокойно Терри. — Вилли не ребенок, но уж если ты видела когда-нибудь кого-то в пеленках, то всегда его и видишь в этих пеленках. — Она склонила голову набок. — Да что с тобой делается? Я думаю, очень мило, что Вильям заботится о тебе. Уж ты, точно, частенько заботилась о нем когда-то. Помню его всегда позади тебя. Все в школе обычно посмеивались над тем, как бегал за тобой Вилли Монтгомери. — Она закончила речь и, обняв Джеки за плечи, грустно взглянула на нее. — Вилли должен быть тебе самым близким, пока у тебя нет собственных детей.
— Ну да, если бы я родила его в десять лет! — выпалила Джеки очень ядовито.
Терри испугалась горячности Джеки.
— Извини, — сказала она миролюбиво, — не сомневаюсь, что бездетность должна быть для тебя болезненным напоминанием. Я ничего не имела в виду, кроме того, что сказала. Только считаю, что очень хорошо, что Вилли здесь с тобой. Он очень добр.
Джеки не могла больше ничего слышать, абсолютно ничего, Терри назвала все, как надо, и добилась того, что Джеки почувствовала, что ей добрая сотня лет. Если верить Терри, Джеки — старая бездетная женщина, уже прожившая своей век, и теперь без всякой надежды на будущее. По мнению Терри, Джеки должна быть благодарна, что юный мужчина, такой, как Вильям, «помогает» ей, пока она калека. У Терри это прозвучало так, как будто не рука у нее порезана, а Джеки больна по меньшей мере возрастным артритом — передвигается в инвалидном кресле, а милый, юный Вилли Монтгомери, от всей доброты своего сердца, катит эту инвалидную коляску.
Терри взялась за ручку дверцы машины, но потом быстро ухватила Джеки за плечо и отвела в сторону, чтобы ее не мог услышать сын.
— Не думай, что забуду об этом твоем мужчине. Тебе не удастся сохранить от меня секрет.
— У меня нет от тебя секретов, — ответила Джеки сердито и честно.
Терри глядела так, как будто ей хотелось заплакать. Джеки была в ее жизни в центре внимания, и она не могла даже вообразить, что она ее обидела. Может быть, Джеки говорит правду, и у нее просто нет мужчины. Может быть, Терри не права? Может быть, в Джеки поднялась внезапная, необъяснимая враждебность, потому что Терри что-то приняла за правду — а это не так, и сейчас Джеки смущена, потому что на самом деле у нее никого нет.
— Помнишь, я тебе рассказывала об Эдварде Брауне? Он снова о тебе спрашивал, — сказала она мягко, взглянув на своего мрачного большого сына, сидящего в машине. — Он о тебе спрашивал несколько раз. Ты в самом деле ему нравишься, а он — добыча неплохая.
45 
