106 
В рекламном ролике женщина и двое детей (Кэрол, ее младшая дочь и Карла) уныло сидели в гостиной, уставившись в телевизор. Комната выглядела запущенной, одежда на всех троих — некрасивой и неряшливой. Внезапно в гостиную врывался отец семейства (Алекс с приклеенными усами) и объявлял, что пригласил на ужин своего босса с женой. «Ты извини, дорогая, — продолжал он, обращаясь к жене, — но я сказал ему, что ты отлично готовишь».
Кэрол отвечала, что на ужин у нее тушеное мясо.
— Но что же мне подать сначала, а что — после главного блюда? — расстраивалась она.
Появившись в кадре, Карла объявляла:
— А я знаю, мама! Те самые консервы, которые ты недавно купила!
Следующие кадры показывали в ускоренном темпе: пока Карла одевала мать (особенно смешно натягивая на нее колготки), сама Кэрол вскрывала банки продуктов компании «Тутовое дерево» и красиво раскладывала закуски на блюдах. Не сидела без дела и младшая дочка: вытащив из морозилки покупной фунтовый кекс, она поливала его сиропом с целыми ягодами черешни.
Камера медленно показывала панораму комнаты, в которой красиво причесанная и принаряженная Кэрол (три часа в салоне «Опал» под неусыпным руководством Арлин) подавала закуски мужу своего босса и его жене (мистеру Шелби и Арлин, разодетой в «Шанель»). В последней сцене две пары сидели за столом, с аппетитом уплетая кекс. Босс поворачивался к Алексу и говорил: «Поздравляю с продвижением по службе и повышением зарплаты!»
Как только ролик кончился, Пэтси схватила пульт, выключила телевизор и обвела всех взглядом.
— Ну как? — дрожащим голосом спросила она.
Аплодировать первым начал Рик, его поддержали все. Мэтт принес из холодильника шампанское и наполнил бокалы.
— За компанию «Тутовое дерево»! — объявил он, и все поддержали тост.
Смеясь, собравшиеся поспешили к столам с едой, обсуждая каждую мелочь увиденного ролика. Бейли задержалась в доме, заглянула на кухню и увидела, что там в одиночестве сидит Мэтт.
— Тебе понравилось? — спросила она. — Только честно.
— Да, — негромко ответил он. — Было здорово. И забавно, и сразу понятно, в чем суть. О большем и мечтать нельзя.
— Может, ты хотел бы что-нибудь изменить?
— Нет, ничего, — покачал головой Мэтт. — Я не стал бы ничего менять.
Они были одни во всем доме.
— Мэтт, прости за все, что случилось в последнее время. Просто…
Наклонившись, он поцеловал ее в нос.
— Все хорошо. Ты ничем мне не обязана. — Он вернулся в гостиную и взялся за пульт. Бейли вышла следом. — Не возражаешь, если я посмотрю новости?
— Ты хотел сказать — узнаю, чем кончился матч?
Мэтт улыбнулся.
— По-моему, ты слишком хорошо меня знаешь.
— Еще недостаточно. — Бейли многозначительно взглянула ему в глаза.
Улыбка Мэтта потеплела.
— Может, еще по бокалу, и…
— Посидим в обнимку и посмотрим какое-нибудь старое кино? — продолжила она.
— В обнимку — это обязательно, — подтвердил он.
— Сейчас принесу два бокала, — пообещала Бейли и скрылась в кухне.
Когда она вернулась, уже начались новости. Внезапно услышав фамилию «Мэнвилл», Бейли замерла у дивана, держа в каждой руке по бокалу шампанского.
Женщина на экране с плачем объясняла:
— Завод закрыли, а у меня трое детей, и никакой другой работы нет…
Репортер, берущий у нее интервью, продолжал, глядя в камеру:
— И это лишь один из множества заводов и фабрик, которые Рей и Атланта Мэнвилл закрыли за последние несколько недель…
Бейли ахнула, Мэтт привстал, не сводя с нее глаз, но ее взгляд был прикован к экрану.
— Действия брата и сестры Мэнвилл вызвали переполох на Уолл-стрит: они сбывают ценные бумаги по демпинговым ценам, распродают все, что когда-то составляло империю миллиардера Джеймса Мэнвилла, и обращают имущество в деньги.
На экране появился Рей в окружении репортеров и разъяренной толпы людей, потерявших работу. Плотным кольцом его обступили три телохранителя и четыре юриста, с трудом проталкивающихся сквозь толпу. Перед одним из протянутых микрофонов Рей остановился.
— Мой младший брат знал, как управлять всеми этими предприятиями, а мы с сестрой не знаем. Мы простые провинциалы, вот мы и распродаем все сразу, чтобы выйти из игры, — объяснил Рей и стал проталкиваться дальше.
— А как же быть всем, кто по вашей милости лишился работы?
— Они так или иначе лишились бы ее, если бы мы разорились, — отрезал Рей.
106 
