очень нудно 
38 
А потом та сцена.
Молчаливые слезы текли по щекам Линдси, пока зал следил за кульминацией действия. Линдси услышала: какая-то женщина, сидевшая рядом с ней, начала всхлипывать.
Отзвучала финальная фраза, и занавес закрылся. Зал озарился огнями, но никто не сдвинулся с места. Ошеломленное молчание повисло в воздухе.
Но только на несколько секунд. Подобно сокрушительной волне, люди вскочили на ноги и взорвались аплодисментами. Раздавались крики «Браво!», скандировали имя Дэна. Линдси тоже поднялась, держась за спинку переднего кресла. Занавес еще раз открылся, и на сцене появились актеры, занятые в спектакле. Овация стала еще яростнее. Затем актеры отошли чуть назад, оставив Дэна у края сцены – наедине с причитающимися ему аплодисментами. Он был бледен, но улыбался и кланялся. Линдси видела слезы, которые блестели в его глазах. Задыхаясь от рыданий, она побежала по проходу и буквально рухнула в первое же такси.
– Отель «Виста», – сказала она шоферу, потом опять откинулась на сиденье. Дэн взял свое!
Линдси почувствовала такое холодное одиночество, с каким никогда ранее в жизни не сталкивалась. В отеле она ухватила за лацкан посыльного, как раз уходящего с дежурства, и стодолларовая банкнота промелькнула перед его глазами, перекочевывая из ее руки в его карман раньше, чем он успел понять, что от него требуется. В номере Линдси переоделась в коричневый кашемировый свитер, заказала кофе и тосты.
Странно спокойная, чувствуя себя пустой раковиной в драгоценной оправе – такое сравнение родилось у нее при взгляде на себя в зеркало – она ждала посыльного. Весь вечер и всю ночь Линдси получала от него газеты, покупаемые по мере появления в киосках.
На рассвете посыльный занес ей в номер последнюю газету с рецензиями на премьеру. Линдси расплатилась с ним еще одной стодолларовой банкнотой и улыбнулась ему, когда он, пятясь, с благодарностями, выходил из комнаты.
Линдси прочитала все высказывания критиков, потом схватила газеты в охапку и прижала к груди, зажмурив глаза.
– Милый, ты понравился им, – прошептала она. – Всем им понравился точно также, как и мне. Черт возьми, покажи всей этой своре, на что ты способен. И, о Боже, я всегда буду любить тебя, Дэн О'Брайен.
Она сложила газеты в чемодан и позвонила в холл.
– Это мисс Уайтейкер из пятнадцатого номера. У меня просьба – спустить багаж вниз и приготовить счет. Да, еще просьба – вызвать такси. Скажите шоферу, что счетчик он может включить прямо сейчас и что я поеду в аэропорт Кеннеди. Спасибо.
Когда последний чемодан был закрыт, Линдси увидела на кровати зеленое бархатное платье, в котором находилась в театре. В мягкие складки материи была вложена драгоценная ветка вербы.
Дэн вернулся домой где-то около семи утра. После спектакля его гардероб обогатился смокингом и прилагающимися предметами туалета. Новый костюм на редкость шел ему.
Но он чувствовал себя неудобно в этом наряде, как будто его одели в шкуру пингвина. Дэн бросил куртку на софу, стянул накрахмаленную рубашку и штаны и снял туфли, прежде чем растянуться на кровати. Он был в полном изнеможении, и возбуждение, переполнявшее его во время представления и позже, на шумной вечеринке в «Русской чайной», сменилось депрессией. Там, в чайной, всякий раз, когда посыльный приносил очередную кипу газет с рецензиями на спектакль, а точнее – на игру Дэна, торжественно открывалась новая бутылка шампанского. Он весь пропах спиртным, табаком и духами сладострастной блондинки, все эти часы провисевшей на его руке, чье имя он даже не удосужился спросить.
Дэн понимал, что это был поворотный пункт в его карьере. Теперь он вышел на большую дорогу. Если он потеряет мощь и блеск игры, то будет забыт. Но Дэн не позволит этому случиться. Он держит свою мечту в руках и будет обращаться с ней, как с драгоценным и хрупким даром, не давая ему разбиться и превратиться в груду никому не нужных осколков.
Но, Боже, как ему было пусто без Линдси!
– О, Боже, Линдси… зачем?
7
Бен закинул ногу за ногу, положил локти на ручки кресла и задумчиво сцепил пальцы. Просто и небрежно одетый – джинсы и черный пуловер поверх белой рубашки с открытым воротом – он был здесь не для того, чтобы производить впечатление на человека, разговаривающего сейчас по телефону.
Карл Мартин знал Бена уже много лет, знал как одного из самых талантливых молодых режиссеров киноиндустрии.
38 
