очень нудно 
171 
Пытался он и соблазнить Летицию, но не преуспел в этом. И не потому, что она так уж противилась ему, просто она не выказала к этому никакого интереса: целовать Летицию было все равно что целовать теплую мраморную статую!
Стало быть, долг! – подумал он. Да, таков его долг: жениться на женщине, у которой больше денег и кровь – самая голубая!
– О Дуглесс! – прошептал он, прикрывая глаза. Придется сегодня сказать о неизбежно надвигающейся свадьбе! Он больше не может откладывать этот разговор!
***
– Ты не можешь жениться на ней! – едва слышно проговорила Дуглесс.
– Любовь моя! – воскликнул Николас, протягивая к ней руки.
Они сейчас были в центре лабиринта из зеленых изгородей – он специально привел ее сюда, чтобы поведать эту печальную весть. Дуглесс не знает, как выбираться из лабиринта, и поэтому вряд ли она убежит от него.
– Я должен на ней жениться! – сказал Николас, – В этом мой долг перед семьей!
Дуглесс пыталась изо всех сил сохранять спокойствие. Говорила себе, что ей предстоит осуществить вполне конкретное дело, что она обязана объяснить Николасу, почему он не может жениться на Летиции. Но когда любимый мужчина сообщает о браке с другой, логика, отступает!
– Долг, значит?! – процедила она сквозь зубы. – Разумеется! Не приходится сомневаться в том, какое это великое испытание для тебя – жениться на красивой куколке вроде Летиции! Мне, вероятно, на спор следовало бы утверждать, как ты страшишься этого события! К тому же, как я догадываюсь, ты и меня тоже хочешь, не правда ли?! Сразу – и жену и любовницу! Да только я не могу быть твоей любовницей – или могу? – И, поглядев на него, она сказала:
– Может, даже и могла бы! Скажи, а если б я согласилась улечься с тобой в постель, это удержало бы тебя от женитьбы на этой злокозненной женщине?!
– Злокозненной? – переспросил Николас. Он уже шагнул к ней и раскрыл объятия, но остановился. – Нет! Летиция, конечно, жадна, но чтобы быть злокозненной?!
– Да что ты понимаешь в злых кознях? – воскликнула Дуглесс, прижимая к груди сжатые в кулаки руки. – Все вы, мужчины, совершенна одинаковы – независимо от того, в какое время вы родились! Вы ничего не видите кроме внешности! Красотка может заполучить любого мужчину, какого только пожелает, и не важно, насколько безобразна ее душа! И если женщина уродлива, все остальное не имеет значения!
Николас опустил протянутые к ней руки, и в глазах его появились искорки гнева.
– Ну да! – сердито воскликнул он. – Да, только это одно и прельщает меня! Меня не заботит ни долг, ни семейная честь, ни женщина, которую я люблю! Все, что меня интересует, это как бы поскорее содрать одежды с божественного тела Летиции!
У Дуглесс даже сердце замерло, и возникло чувство, будто он ударил ее по щеке. Она резко повернулась и пошла прочь от него, но сразу поняла, что не знает, как выбраться из лабиринта! И она вновь повернулась к нему лицом, ее всю буквально трясло от гнева и вдруг, совершенно неожиданно, чувство гнева покинуло ее. Рухнув на скамью, Дуглесс закрыла лицо руками.
– Боже ты мой! – только и смогла прошептать она. Николас сел нею рядом, крепко обнял и не выпускал, пока она рыдала у него на груди.
– Это – нечто такое, что я обязан сделать! – говорил он. – Все это было договорено уже давно. И я этого не хочу, во вся ком случае, теперь не хочу, с тех пор, как у меня появилась ты! Но я должен это сделать! Случись что-нибудь с Китом, я стану графом, и мой долг – произвести наследника!
– Но Летиция не может иметь детей! – пробормотала Дуглесс, однако разобрать слова было трудно, поскольку она спрятала лицо на груди у Николаса.
Вытащив из кармана и протянув ей носовой платок, он переспросил:
– Что-что?!
Высморкавшись, Дуглесс повторила отчетливо:
– Летиция не может иметь детей!
– Откуда тебе это известно? – воскликнул он.
– Это Летиция подстроила твою казнь! О Николас, Бога ради, пожалуйста, не женись на ней! Ты не можешь сделать ее своей женой: она же убьет тебя! – Теперь Дуглесс начинала понемногу успокаиваться и вспоминать, что же такое она должна была сказать ему. – Я давно собиралась сообщить это тебе, но думала, что пока еще рано. Что ты должен научиться доверять мне. Я знаю, как сильно ты любишь Летицию, и…
– Люблю?! Люблю Летицию Калпин? Да кто тебе это сказал?
– Ты и сказал! Сказал, что из-за великой любви к ней ты должен вернуться в свой шестнадцатый век. Вскочив со скамьи, он вскричал:
171 
