очень нудно 
107 
Что бы ни кричали газеты, в Манчестере нет профессиональных киллеров. В неблагополучных районах города происходят убийства, но чтобы нанять профессионала, надо поехать в Лондон и заплатить не меньше 5000 фунтов.
Полиция, насколько мне было известно, даже не предпринимала попыток найти настоящего исполнителя. С чего же начать мне?
– Они не в восторге от такого позднего посещения, – сказала Делиз, перебивая мои размышления, но сделают исключение, раз мы едем так издалека.
– Тогда вперед. Уже пять часов, а нам надо еще забрать машину у Джея, – решительно ответил я.
Делиз сделала каменное лицо. Я решил прибегнуть к моральным доводам.
– Послушай, я не могу вести машину. У меня может быть сотрясение мозга, а Джей должен смотреть за Либерти или отправляться в парикмахерскую. Остаешься ты.
Через двадцать минут, когда Джей пригнал машину, она все еще дулась, и согласилась отправиться в далекое исправительное заведение только после того, как я пообещал, что на ночь мы остановимся в отеле.
В «Хаверигг» мы приехали в начале девятого.
Риштон держался так же бодро и нагло, как всегда. Лицо его было так же гладко – пластическая операция прошла не зря. Для человека на седьмом десятке он превосходно переносил тюремное заключение. Выражение безмятежности на его физиономии заставляло думать, что он и здесь нашел способ получать кокаин. Глаза его сверкали тем же неестественным блеском, как тогда на Солфорд-Киз, когда он поглощал сырой бифштекс, но из того, как он пожирал глазами Делиз, следовало, что сексуальных его аппетитов тюрьма все же не удовлетворяет. Как Кэт Хэдлам могла связаться с этим типом, оставалось для меня загадкой.
– У вас есть приличная сигара? – были его первые слова. – Я пробовал здешние сигареты, но туда забыли положить табак, а дышать воздухом я могу и просто так.
Я протянул ему сигару, которой меня угостил Тревоз, он немедленно закурил ее, и крошечная комната заполнилась дымом. Он излучал уверенность в себе. Как Делиз и говорила, меньше всего он напоминал человека, ожидающего пожизненного заключения. Мне вдруг стало не по себе. Что происходит с тюрьмами ее величества? Я еще раз внимательно посмотрел на Риштона. Он был одет в ярко-красную рубашку, кожаные брюки и ботинки от Гуччи. Может быть, он обещал своим надзирателям роли в «Следеридж-Пит»?
– Мистер Риштон, – начал я очень благожелательно, – мы знаем, зачем вы посылали деньги Глории. Они были нужны ей на пластическую операцию.
– Детектив за работой? – ухмыльнулся он. – Полиция пальцем не пошевельнет, это уж точно. Только с какой стати я бы стал оплачивать ее медицинские счета?
– Я приехал поговорить с вами о Джейке Гордоне, – продолжал я, не обращая внимания на его Последний вопрос, ответ на который интересовал меня больше всего. – Глория обнаружила что-нибудь, анализируя платежеспособность Гордона в связи с его обращением в «Нортерн Пайонирс Банк» за кредитом?
Сначала выражение его лица не изменилось, а потом он изобразил комическую озадаченность: почесал в затылке, поднял брови, наморщил лоб.
– Гордон? Глория? Кредит? Вы это о чем? Что за каша у вас в голове? Случайное убийство… Совершенно случайное преступление… Какой-то сумасшедший решил испробовать новую пушку… Пиф-паф… Прощай, Глория… Не повезло… Не в то время, не в том месте… Если бы она знала, бедняжка, не стала бы мучиться с операцией… Туча денег… Я помогал ей, конечно… Остроумно, что вы подметили… Я надеялся, красавица найдет себе новую дойную корову… Все же я ей друг…
Все это сопровождалось такой богатой мимикой и жестикуляцией, что позавидовал бы любой профессиональный клоун.
– Мистер Риштон! – Я попытался перекричать бессвязный поток его болтовни. – Вы хотите сказать, что Джейк Гордон не имеет никакого отношения к смерти вашей жены?
– Мог иметь отношение… У него большие планы… Но не у него одного… – Глаза нашего подопечного снова стали ощупывать Делиз. – Дядя любит денежки и девочек, верно? Хорошеньких, гладеньких девочек!
Надо было или дать ему по зубам, или не обращать внимания. Я выбрал второе.
– Мистер Риштон, Ланс Тревоз утверждает, что у вас был свой план по выводу «Альгамбры» из кризиса.
– Тревоз? Этот говнюк! Что он там говорит? – Теперь он повернулся ко мне, и я почувствовал, что его наконец заинтересовали мои слова. Я пересказал слова Тревоза и его добрые пожелания. Все это привело Риштона в очевидный восторг. Может быть, его неоправданная самоуверенность основывалась на убеждении, что общество не позволит упрятать за решетку творца «Следеридж-Пит»?
107 
