очень нудно 
252 
— А дальше? — спросил Фельтон.
— Дальше? Бекингэм, вероятно, узнал о моем возвращении, переговорил обо мне с лордом Винтером, который и без того уже был предубежден против меня, и сказал ему, что его невестка — публичная женщина, заклейменная преступница. Мужа моего уже нет в живых, чтобы поднять свой правдивый, благородный голос в мою защиту. Лорд Винтер поверил всему, что ему рассказали, поверил тем охотнее, что ему это было выгодно. Он велел арестовать меня, доставить сюда и отдал под вашу охрану. Остальное вам известно: послезавтра он удаляет меня в изгнание, отправляет в ссылку, послезавтра он на всю жизнь водворяет меня среди отверженных! О, поверьте, злой умысел хорошо обдуман! Сеть искусно сплетена, и честь моя погибнет!
Вы сами видите, Фельтон, мне надо умереть… Фельтон, дайте мне нож!
С этими словами миледи, словно исчерпав все свои силы, в изнеможении склонилась в объятия молодого офицера, опьяненного любовью, гневом и дотоле неведомым ему наслаждением; он с восторгом подхватил ее и прижал к своему сердцу, затрепетав от дыхания этого прекрасного рта, обезумев от прикосновения этой вздымавшейся груди.
— Нет, нет! — воскликнул он. — Нет, ты будешь жить всеми почитаемой и незапятнанной, ты будешь жить для того, чтобы восторжествовать над твоими врагами!
Миледи отстранила его медленным движением руки, в то же время привлекая его взглядом; но Фельтон вновь заключил ее в объятия, и глаза его умоляюще смотрели на нее, как на божество.
— Ах, смерть! Смерть! — сказала она, придавая своему голосу томное выражение и закрывая глаза. — Ах, лучше смерть, чем позор! Фельтон, брат мой, друг мой, заклинаю тебя!
— Нет! — воскликнул Фельтон. — Нет, ты будешь жить, и жить отомщенной!
— Фельтон, я приношу несчастье всем, кто меня окружает! Оставь меня, Фельтон! Дай мне умереть!
— Если так, мы умрем вместе! — воскликнул Фельтон, целуя узницу в губы.
Послышались частые удары в дверь. На этот раз миледи по-настоящему оттолкнула Фельтона.
— Ты слышишь! — сказала она. — Нас подслушали, сюда идут! Все кончено, мы погибли!
— Нет, — возразил Фельтон, — это стучит часовой. Он предупреждает меня, что подходит дозор.
— В таком случае — бегите к двери и откройте ее сами.
Фельтон повиновался — эта женщина уже овладела всеми его помыслами, всей его душой.
Он распахнул дверь и очутился лицом к лицу с сержантом, командовавшим сторожевым патрулем.
— Что случилось? — спросил молодой лейтенант.
— Вы приказали мне открыть дверь, если я услышу, что вы зовете на помощь, но забыли оставить мне ключ, — доложил солдат. — Я услышал ваш крик, но не разобрал слов. Хотел открыть дверь, а она оказалась запертой изнутри. Тогда я позвал сержанта…
— Честь имею явиться, — отозвался сержант.
Фельтон, растерянный, обезумевший, стоял и не мог вымолвить ни слова.
Миледи поняла, что ей следует отвлечь на себя общее внимание, — она подбежала к столу, схватила нож, положенный туда Фельтоном, и выкрикнула:
— А по какому праву вы хотите помешать мне умереть?
— Боже мой! — воскликнул Фельтон, увидев, что в руке у нее блеснул нож.
В эту минуту в коридоре раздался язвительный хохот.
Барон, привлеченный шумом, появился на пороге, в халате, со шпагой, зажатой под мышкой.
— А-а… — протянул он. — Ну, вот мы и дождались последнего действия трагедии! Вы видите, Фельтон, драма прошла одну за другой все фазы, как я вам и предсказывал. Но будьте спокойны, кровь не прольется.
Миледи поняла, что она погибла, если не даст Фельтону немедленного и устрашающего доказательства своего мужества.
— Вы ошибаетесь, милорд, кровь прольется, и пусть эта кровь падет на тех, кто заставил ее пролиться!
Фельтон вскрикнул и бросился к миледи… Он опоздал — миледи нанесла себе удар.
Но благодаря счастливой случайности, вернее говоря — благодаря ловкости миледи, нож встретил на своем пути одну из стальных планшеток корсета, которые в тот век, подобно панцирю, защищали грудь женщины. Нож скользнул, разорвав платье, и вонзился наискось между кожей и ребрами.
Тем не менее платье миледи тотчас обагрилось кровью.
Миледи упала навзничь и, казалось, лишилась чувств.
Фельтон вытащил нож.
— Смотрите, милорд, — сказал он мрачно, — вот женщина, которая была под моей охраной и лишила себя жизни.
252 
