26 
— Я видела это имя в газетах. Но не знала, что это женщина.
— Ее зовут Вивиан, но обычно — Виви. Людвиг предупредит ее, так что она будет в курсе, когда ты позвонишь. Могу дать телефон.
— Записываю.
— Я поинтересовался, как продвигается дознание. Улик по-прежнему никаких. Фактически никто уже не сомневается, что речь идет о душевнобольном. Во всяком случае, по словам Людвига.
Она услышала в голосе Мальмберга сомнение.
— Но ты ему не поверил?
— Я ничему не верю. Зашел вчера вечером в Сеть и прочел все, что сумел найти. Есть в этой истории кое-что странное.
— Что именно?
— Слишком все хорошо спланировано.
— Так ведь и больные люди способны спланировать свои преступления?
— Я не это имею в виду. Просто, по моему ощущению, слишком уж все безумно, чтобы быть правдой. На их месте я бы подумал о том, не постарался ли преступник замаскировать случившееся, выдать все за деяние безумца.
— И что же?
— Не знаю. Не ты ли собираешься позвонить и представиться как родственница?
— Спасибо за помощь. Вообще-то я, наверно, поеду на юг. Ты бывал на Тенерифе?
— Нет, ни разу. Удачи тебе.
Биргитта Руслин немедля набрала записанный номер. Автоответчик попросил оставить сообщение. Ее охватило нетерпение. Она снова взяла пылесос, но так и не подвигла себя на уборку. Вернулась к компьютеру и примерно часом позже решила, что через два дня вылетит из Копенгагена на Тенерифе. Полистала старый школьный атлас и начала мечтать о теплом море и испанских винах.
Пожалуй, именно это мне и нужно, думала она, неделька без Стаффана, без судебных слушаний, без будней. Маловато у меня опыта в искусстве разбираться в собственных чувствах и представлениях о себе и своей жизни. Хотя в мои годы не мешало бы видеть себя достаточно четко, чтобы замечать изъяны и при необходимости маневрировать. В юности я мечтала стать первой женщиной, в одиночку обогнувшей под парусом весь земной шар. Но так и не стала. Хотя до сих пор помню навигационную терминологию и знаю, как ходят по узким фарватерам. Не повредит мне день-другой бесконечных поездок через Эресунн или прогулок по тенерифским пляжам, чтобы поразмыслить, не старость ли подступает или я все ж таки сумею выбраться из депрессии. С переходным возрастом я справилась. Но что происходит со мной сейчас, ума не приложу. Вот и попробую разобраться. Прежде всего надо понять, связаны ли давление и панический страх со Стаффаном. Невозможно хорошо себя чувствовать, если мы не в состоянии выйти из уныния, в каком сейчас пребываем.
Она принялась планировать поездку. Из-за какой-то ошибки ей не удалось забронировать путевку через интернет, поэтому она отправила в турфирму мейл, где указала свое имя, номер телефона и о какой поездке идет речь. Сразу же пришел ответ: с ней свяжутся в течение часа.
Час почти истек, когда зазвонил телефон. Однако звонили не из турфирмы.
— Меня зовут Виви Сундберг. Можно попросить Биргитту Руслин?
— Это я.
— Мне сообщили, кто вы. Но я не очень-то поняла, чего вы хотите. Думаю, вам ясно, что у нас тут жуткая запарка. Если не ошибаюсь, вы судья?
— Да. Но дело не в этом. Моя мать, которой давно нет в живых, выросла в приемной семье по фамилии Андрен. Я видела фотографии, и, судя по всему, она жила в одном из этих домов.
— Информацией для родных занимаюсь не я. Предлагаю поговорить с Эриком Худденом.
— Но ведь там были люди по фамилии Андрен?
— Если хотите знать, то Андренов в деревне было больше всех.
— И никого в живых не осталось?
— На этот вопрос я ответить не могу. Вам известны имена приемных родителей вашей матери?
Папка лежала рядом на столе, Биргитта развязала ленточку, перелистала бумаги.
— Я не могу ждать, — сказала Виви Сундберг. — Перезвоните, когда отыщете имена.
— Уже нашла. Брита и Август Андрен. Им должно быть за девяносто, может, лет девяносто пять.
Виви Сундберг ответила не сразу. Биргитта слышала, как она перелистывает бумаги. Наконец Виви заговорила снова:
— Они есть в списке. К сожалению, оба мертвы, старшей было девяносто шесть. Могу я просить вас не сообщать эти сведения в газеты?
— Господи, да зачем мне это делать?
— Вы судья. И наверняка знаете, как иной раз все оборачивается и почему я должна так говорить.
Биргитта Руслин прекрасно знала, что Виви Сундберг имеет в виду. Временами они с коллегами говорили о том, что журналисты атакуют их крайне редко, поскольку не рассчитывают, что судьи выдадут информацию, которую надо держать в секрете.
26 
