К вопросу о датах

Из-за перехода с юлианского календаря на григорианский и потери в 1752 году одиннадцати дней (на что пришлось пойти, дабы завершить этот переход) кое-что может показаться современному читателю странным.

Наиболее очевидное несовпадение наблюдается при ссылке на астрологический знак Весов, вступивший тогда в свои права в начале, а не в конце сентября.

Стоит также отметить, что в конце семнадцатого века Новый год обыкновенно встречали в день Благовещения в конце марта, хотя многие тогдашние мыслители уже отстаивали революционную идею о вступлении в новый год 1 января.

Глава первая

Смешение

Соединение двух противоположных компонентов — нежного и грубого или связанного и летучего.

— Пиши… «Сегодня утром, пока часы отбивали восемь, а ночные сторожа еще спали в своих будках, достопочтенный Мармадьюк Смоллвуд затянул языком узел, который никогда не сможет развязать даже зубами. А именно — женился на обычной ковент-гарденской проститутке здесь, в часовне Флитской тюрьмы Его Величества…» Написал?

В съехавшем набок видавшем виды парике, с лицом, покрытым толстым слоем начавшей расплываться пудры, леди Анастасия Эшби де ла Зуш, баронесса Пендж, графиня Клэпхэмская, покрепче вцепилась обеими руками в решетку, чтобы удержаться на своем месте под натиском напиравшей сзади толпы.

В возрасте шестидесяти лет ее светлость оказалась в тюрьме за долги. И уже не в первый раз. Задолжала она своему аптекарю — каких-то жалких шесть шиллингов, а этому мерзавцу хватило наглости подать на нее в суд.

Когда королем был Карл,^[1] все было по-другому, но этот чудесный человек уже пятнадцать лет как лежал в могиле. А Общество за это время погибло: кто угодно теперь мог стать его членом, заправляли им купцы, титул не значил почти ничего. Английского Общества больше не существовало.

И в довершение всего на троне сидел голландец. Голландец! И лилипут к тому же. Король Карл ростом был шесть футов четыре дюйма, а в этом гадком коротышке с равнин всего каких-то пять футов.

Графине нелегко было приспособиться к новому образу жизни и уж совсем невозможно примириться с этим королем. Подобно большинству англичан, она питала к голландцам отвращение. В конце концов, Англия столько лет с ними воевала, а теперь на английском престоле сидит герр ван Простофиля, известный также под именем Вильгельма Оранского.^[2]

И в этом-то изменившемся Обществе, одержимом одной лишь алчностью — жаждой наживы и богатства, ее светлость оказалась вытесненной на рынок труда, где попыталась бороться за выживание.

Беря пример со многих удачливых женщин, она решила для заработка сочинять. Ее пьесу — героическую трагедию, озаглавленную «Последнее дыхание любви», — поставили в театре «Линкольнз-Инн». Дабы не попасть в неловкое положение, она подписала ее псевдонимом «Небесный Купидон». Несмотря на выдающийся актерский состав в лице Томаса Беттертона, Элизабет Барри и Энн Брейсгирдл,^[3] постановка сошла со сцены на пятый день. Дохода графиня не получила никакого.

— Сгорела быстро от лондонской искры, — объяснила графиня своей подруге герцогине де Пигаль, которая не смогла посетить первое представление из-за коклюша, второе — из-за карточной игры, а последующие — под предлогом скопления газов в кишечнике и под любыми другими, какие она смогла придумать, чтобы избежать этого кошмара: два с половиной часа слушать рифмованные вирши графини.

— Молодежь! — пояснила графиня. — Сиюминутное фиглярство и фальшивый блеск юношеских причуд способны затмить наши самые изысканные речи.

— Ну и что с того! — фыркнула Пигаль. — Теперь, когда ты убедилась, что можешь написать пьесу, тебе нет нужды делать следующую попытку.

Графиня намек поняла и, оставив надежды стать новой Афрой Бен,[4] обратилась к журналистике. Она усердно строчила свои злые заметочки: пересказывала сплетни либо громила разных шарлатанов, или моды, или новые пьесы — и продавала всем, кто покупал.

Случилось так, что в тот день, когда сборщик долгов постучал в парадную дверь к леди Эшби де ла Зуш, у этой дамы как раз образовался перерыв в ангажементах, а средств не имелось практически никаких.

  1