Последние отзывы

  106  

— По-моему, весна в этом году не наступит никогда.

Сэр Питер встал перед ней в ожидании ответа. Элпью проскользнула мимо.

— Да, да. Она придет попозже. Она занята. — Внезапно остановившись, Элпью уставилась на разбросанный по полу хлам. Опустившись на колени, она стала собирать и укладывать обратно в коробку шахматные фигурки.

— А, мои старые шахматы, клянусь честью! — воскликнул сэр Питер. — Меня наградили ими за храбрость на войне, между прочим. Они принадлежали принцу Руперту Рейнскому.^[67] Шахматы! — повторил он, произнеся это так, словно шахматы были насекомым, которое он поймал на лету. — Благородная игра королей. Ты умеешь играть, Элпью?

— Вы прекрасно знаете, что умею. — Не поднимая глаз, Элпью продолжала складывать фигурки в коробку. — Вы же сами меня и научили.

— Ну да, конечно. — Он пощекотал ей затылок. — Когда ты была практически грудным ребенком. Могу я предложить тебе партию?

— Мне казалось, вы спешите.

— Когда вернусь, дурочка.

— Я не дурочка, сэр. Могу треснуть вас доской.

Глядя на ее зад, приподнявшийся, когда она потянулась за укатившейся под буфет пешкой, сэр Питер осторожно потянул себя за кончик бороды.

— Да, ты всегда умела завершить игру. Отдаю тебе должное.

— Я часто выигрывала, сэр, если не ошибаюсь. — Элпью собрала все белые фигуры, осталось найти только три черные пешки.

— Только потому, что я тебе поддавался. Ты же была ребенком. Мне казалось несправедливым обыгрывать тебя.

Элпью кипела от злости. Она выигрывала честно, по всем правилам, и ей не терпелось повторить. Но прежде чем она успела ответить, в дверях появился Годфри — в сапогах, на плечи наброшен плащ, шляпа надвинута по самые брови.

— О, Годфри, — рассмеялась графиня, — ты похож на разбойника из театральной пьесы.

— Идем, Годфри, старый дурень, — приказал сэр Питер, беря свою шпагу и кидая ее слуге. — Вперед.

Годфри зашаркал из кухни следом за хозяином.

— Куда они идут? — спросила Элпью, с ужасом взирая на герб и решая воздержаться от комментариев.

— В какой-то игорный клуб. — Графиня проследила взгляд Элпью и посмотрела на большой герб, висевший над очагом. — Ну разве я не счастливица?

Элпью судорожно вздохнула и села рядом с графиней.

— Я к Пигаль не ходила, кстати. Просто постояла за углом, выждав достаточно времени. — Она налила себе вина. — Я подумала, мы могли бы еще раз проанализировать то, что у нас есть по делу Бо Уилсона.

Пока Элпью выкладывала содержимое своего мешка, графиня залпом допила вино.

— Почему тебя волнует вся эта чепуха, Элпью? Нам больше не нужно работать ради денег. — Она снова наполнила свой бокал. — Ты же слышала — сэру Питеру осталось завершить кое-какие дела, и мы снова станем богатыми. Больше не придется мучиться в поисках скандала в этом порочном заведении, преследовать головорезов и натыкаться на запачканные кровью платья. Мы сможем просто сидеть и наслаждаться жизнью.

— И что? — Элпью разложила перед собой бумаги и теперь затачивала перо.

— Что — и что? — Графиня смотрела на нее поверх бокала с вином.

— Сидеть и что? — Элпью убрала перочинный ножик и поставила у ног бутылочку чернил.

— Сидеть и ничего, Элпью. Просто сидеть и чувствовать себя богатыми.

— А вам никогда не приходило в голову, миледи, что будет невероятно скучно сидеть, сложа руки?

— Нет, — отрезала графиня и сделала глоток. — Мне бы это понравилось.

— Да не прошло бы и недели, как вы померли бы со скуки. — Элпью расправила на коленях листок с формулой. — В любом случае я чувствую себя обязанной если уж не Бо, то Бетти. Вы не забыли, что мы единственные, кто может передать убийц в руки правосудия? И миссис Уилсон не заслуживает петли или костра, какой бы грубой она ни была.

— Что ж, поступай как знаешь, моя милая. — Графиня налила себе еще. — А я собираюсь стать праздной дамой.

— Откуда он знает Актон? — спросила Элпью, теребя перо.

— Кто? — Графиня скидывала туфли, собираясь положить ноги на решетку очага.

— Сэр Питер.

— Мой муж? — Графиня захлопала глазами. — А он знает Актон?

Элпью кивнула.

— Он назвал его зеленым раем.

— В самом деле? Как это поэтично у него вышло. — Откинувшись в кресле, она отхлебнула из бокала. — Мне он представляется кучкой деревьев в немыслимой глухомани.

  106