237 
Герцог Орлеанский боялся язвительных замечаний де Лоррена, когда насмешливость фаворита особенно разыгрывалась.
Он оборвал этот разговор.
— Принцесса недурна собой, — небрежно заметил он, точно речь шла о посторонней ему женщине.
— Да, — тем же тоном ответил де Лоррен.
— Ты произнес это «да» совсем как «нет». А я нахожу, что у нее очень красивые черные глаза.
— Маленькие.
— Верно, не особенно большие. У нее красивая фигура.
— Ну, фигура не блестящая, ваше высочество.
— Пожалуй. Зато у нее благородная осанка.
— Да, но слишком худое лицо.
— Кажется, восхитительные зубы.
— Их легко видеть. Слава богу, рот достаточно велик. Положительно, ваше высочество, я ошибался: вы красивее вашей жены.
— А как ты считаешь, я красивее этого Бекингэма?
— О да, и он это чувствует. Посмотрите, он старается с удвоенным жаром ухаживать за принцессой, чтобы вы не затмили его.
У принца вырвалось нетерпеливое движение; однако, увидев торжествующую улыбку на губах де Лоррена, он сдержал лошадь и пустил ее шагом.
— Впрочем, — сказал он, — что мне смотреть на кузину! Я же давно знаю ее. Ведь мы вместе воспитывались. Я достаточно видел ее ребенком в Лувре.
— Извините, ваше высочество, она весьма изменилась, — заметил де Лоррен. — В те времена, о которых вы говорите, она была не такой блестящей и, главное, далеко не такой гордой. Помните тот вечер, ваше высочество, когда король не пожелал танцевать с ней, найдя, что она некрасива и плохо одета?
Герцог Орлеанский нахмурил брови. Действительно, нелестно для него было жениться на принцессе, которою король пренебрегал в молодости.
Может быть, он ответил бы своему фавориту, но в это мгновение, оставив карету, к принцу подъехал де Гиш.
Он издали следил за принцем и де Лорреном и напрягал слух, стараясь уловить фразы, которыми они обменивались.
Из коварства или по неосторожности де Лоррен не счел нужным притворяться.
— Граф, — начал он, — у вас хороший вкус.
— Благодарю за комплимент, — ответил де Гиш. — Но чем я заслужил его?
— Гм! Спросите его высочество.
— Конечно, — подтвердил герцог Орлеанский, — Гиш отлично знает, каким совершенным кавалером я его считаю.
— Раз мы на этот счет согласны, граф, я продолжаю, — сказал де Лоррен. — Не правда ли, вы уже неделю находитесь подле принцессы?
— Пожалуй, — ответил де Гиш, невольно краснея.
— Так скажите нам откровенно: как вы находите ее?
— Ее? — с изумлением спросил де Гиш.
— Да, ее внешность, ее ум?
Ошеломленный таким вопросом, де Гиш не сразу нашелся, что ответить.
— Ну, ну, де Гиш, — громко смеялся де Лоррен, — скажи, что ты думаешь, будь откровенен; его высочество приказывает.
— Да, да, приказываю, — сказал принц.
Де Гиш пробормотал несколько невнятных слов.
— Я знаю, что это щекотливый вопрос, — продолжал герцог Орлеанский. — Но ведь мне можно говорить все. Как ты ее находишь?
Желая скрыть свои чувства, де Гиш прибегнул к единственному средству защиты, которое остается у человека, застигнутого врасплох: он солгал.
— Я не нахожу принцессу ни красавицей, ни уродом. Скорее она недурна собой.
— Боже мой, граф! — вскричал де Лоррен. — И это говорите вы, так восхищавшийся ее портретом?
Де Гиш покраснел до ушей. На счастье, его горячая лошадь бросилась в сторону, и это помогло ему скрыть выступившую краску.
— Портретом? — спросил он, возвращаясь на прежнее место. — Каким портретом?
Де Лоррен не сводил с него глаз.
— Да, портретом. Разве миниатюра не похожа?
— Не знаю. Я забыл портрет: он исчез у меня из памяти.
— А между тем он произвел на вас сильное впечатление, — заметил де Лоррен.
— Возможно.
— Но она по крайней мере умна? — пожал плечами герцог Орлеанский.
— По-видимому, да, ваше высочество.
— А Бекингэм? — спросил де Лоррен.
— Не знаю.
— Должно быть, умен, — сказал де Лоррен, — раз он смешит принцессу, и она, кажется, с большим удовольствием разговаривает с ним. А неглупой и остроумной женщине неприятно находиться в обществе глупца.
— Значит, он умен, — наивно ответил де Гиш, которому на помощь явился Рауль, увидевший его с опасным собеседником.
Де Бражелон обратился к де Лоррену и таким образом заставил его переменить тему разговора.
237 
