98 
— Черт возьми! — пробормотал д’Артаньян про себя. — Дождь льет ливмя! Можно сойти с ума!
Он казался таким жалким и грустным, что король не мог сдержать улыбки. Монк хотел проститься с Карлом II.
— Как, вы уже уходите, мой верный друг? — спросил король у герцога.
— Если ваше величество позволит… Я очень устал от впечатлений этого дня. Мне нужно отдохнуть.
— Но, — сказал король, — вы не уйдете без господина д’Артаньяна, надеюсь?
— Почему же? — спросил старый воин.
— Вы сами знаете почему.
Монк взглянул на короля с удивлением.
— Простите, ваше величество, — пробормотал он, — я никак не могу понять…
— Возможно. Но если вы забыли, так господин д’Артаньян помнит.
Лицо мушкетера выразило удивление.
— Позвольте спросить, герцог, — сказал король, — вы живете вместе с господином д’Артаньяном?
— Да, ваше величество: я имел честь предложить ему квартиру.
— Это и не могло быть иначе… Пленник всегда неразлучен с победителем.
Монк покраснел.
— Да, правда, — согласился он, — я действительно пленник господина д’Артаньяна.
— Разумеется, Монк, потому что вы еще не выкупили себя. Но не беспокойтесь: я вырвал вас из рук господина д’Артаньяна, я же заплачу и выкуп.
В глазах д’Артаньяна блеснула радость. Гасконец начал понимать.
Карл подошел к нему.
— Генерал не очень богат, — начал он, — и не может заплатить вам за себя столько, сколько он стоит. Я, разумеется, богаче. Но теперь, когда он герцог и почти король, возможно, что и я уже не в состоянии буду заплатить за него. Господин д’Артаньян, будьте снисходительны. Сколько я должен вам?
Д’Артаньян несказанно обрадовался такому обороту дела, но не выдал своего восторга.
— Ваше величество, вы напрасно беспокоитесь, — ответил он. — Когда я имел счастье захватить господина Монка, он был только генералом; стало быть, мне следует получить выкуп за генерала. Пусть генерал отдаст мне свою шпагу, и я буду считать, что мне уплатили сполна. Только шпага генерала стоит столько же, сколько он сам.
— Odds fish,8 как говаривал отец мой! — воскликнул Карл II. — Вот благородная речь благородного человека, не правда ли, герцог?
— По чести так, ваше величество.
И он обнажил шпагу.
— Сударь, — сказал он д’Артаньяну, — вот шпага, которую вы просите. У многих клинки бывали получше; но мой никогда ни перед кем не склонялся, хотя он очень прост.
Д’Артаньян с гордостью взял шпагу, которая только что возвела короля на престол.
— Ого! — вскричал Карл II. — Как! Шпага, вернувшая мне трон, удалится из Англии? И не будет в числе наших государственных драгоценностей? Нет, клянусь душою, этого не случится! Капитан д’Артаньян, я даю двести тысяч ливров за эту шпагу: если мало, скажите…
— Да, ваше величество, этого мало, — ответил д’Артаньян с неподражаемой серьезностью. — Прежде всего я не хотел бы продавать ее; но вы желаете, а желание вашего величества для меня закон. Я повинуюсь. Но из уважения к славному воину, который слышит меня, я должен оценить ее по крайней мере наполовину дороже. Я прошу триста тысяч за шпагу или готов даром отдать ее вашему величеству.
И, взяв шпагу за острие, он протянул ее королю.
Карл II громко рассмеялся:
— Вот благородный человек и веселый товарищ! Не так ли, герцог? Он нравится мне, и я люблю его. Вот, шевалье д’Артаньян, — прибавил он, — возьмите это.
Он подошел к столу, взял перо и написал чек на триста тысяч ливров.
Д’Артаньян взял чек, с важностью повернулся к Монку и произнес:
— Я взял за шпагу слишком мало, я это знаю; но верьте мне, герцог, я скорее умру, чем прослыву стяжателем.
Король опять захохотал, как счастливейший человек во всем государстве.
— Вы еще повидаетесь со мною до отъезда, шевалье, — сказал он. — Мне нужно будет запастись веселостью, если мои французы уезжают.
— Ваше величество! Моя веселость не то, что шпага герцога. Я отдам ее даром, — отвечал д’Артаньян, вполне довольный.
— И вы, граф, — прибавил Карл, оборачиваясь к Атосу, — и вы тоже еще придете ко мне. Я должен дать вам важное поручение. Вашу руку, герцог.
Монк пожал руку королю.
— Прощайте, господа, — сказал Карл французам, подавая им руку, которую они поочередно поцеловали.
— Ну так что же? — спросил Атос, когда они вышли из дворца. — Теперь вы довольны?
98 
