50 
- Взор ее трепетный — мой властелин;
- На королевском пиру
- Возле нее, как велит господин,
- Я на подушке сижу.
- Зубы — подобие маленьких льдин —
- Блещут в смеющемся рту,
- Стан виден гибкий сквозь ткань пелерин,
- Кои всегда ей к лицу,
- Кожа ланит и свежа, и румяна —
- Дух мой таится в плену…
— А уж мы как рады, — проскрипел из своего кресла Бальдунг, и только тут Бофранк обнаружил, что все его воинство собралось в комнате и, кажется, держит совет. Но еще более поразил субкомиссара человек, стоявший у окна с видом загадочным и изо всех сил сдерживавший — сие явственно видно было по напряженному лицу его — сильные и глубокие чувства.
— Мальтус Фолькон! — воскликнул Бофранк. — Вот кого не чаял я увидеть!
— Однако ж я тут, хире субкомиссар, — со скромною улыбкою произнес юноша. — Посмею вас удивить еще более: жив и окаянный Оггле Свонк, которого я привез с собою, — он, верно, спит сейчас по своей привычке в комнате прислуги, если только не играет в карты или камешки.
— Но куда вы подевались в тот вечер? — спросил молодой Патс. — Мы где вас только не разыскивали…
— Не будем об этом, — отказался отвечать Бофранк. — Я полагаю, что и чудную историю вашего спасения, хире Фолькон, мы также выслушаем позже, как бы ни хотелось мне ее услышать. Я имею сообщить вам важное известие: мы не одни в своих тщаниях, и не знаю, к добру сие или же к худу.
Сказав так, Бофранк поведал друзьям о том, как попал он к добрым адорнитам, о Конфиденции Клириков и исходящем от нее предложении пленить Баффельта, скрытно проникнув в монастырь фелицианок.
Слова эти вызвали немалое замешательство, лишь Бальдунг, по своему обыкновению, проворчал:
— Не хватало нам только святош.
— Вздор! — сказал Рос Патс в волнении. — Покамест мы будем возиться с грейсфрате Баффельтом, Люциус исчезнет бог весть куда.
— Он и без того бог весть где, а предложение, что сделали нам отцы-клирики, из тех, от которых невозможно отказаться, — возразила Гаусберта. — Оставим Люциуса; я хочу прежде сказать, для чего собрала всех вас.
Только тут Бофранк понял, что и в самом деле именно Гаусберта собрала всех воедино, и в который раз поразился мудрости сей молодой особы.
— Хире Кнерц — человек честный, мудрый и преуспевший в науке, именуемой алхимией, — начала Гаусберта, не обратив внимания на гнусное хихиканье, что издал после этих слов нюклиет Бальдунг. — Постиг он многое, и в том числе ведома ему Третья Книга; знания хире Кнерца будут нам солидной помощью.
Услыхав сие, старичок приосанился и поправил свою и без того аккуратно уложенную бороду.
— Бальдунга знаю я с детства и еще девочкой бегала в его лесную хижину, где он учил меня ловле птичек и самым простым заговорам. Знание его иное, нежели у хире Кнерца, но оно от земли и света, от воздуха и воды, от цветов и деревьев, тварей летучих и ползучих, и сила его не менее полезна нам.
— От птичек, это надо же! — прошептал с улыбкою Кнерц так, чтобы нюклиет непременно услыхал его.
— Хире Бофранк, может быть, и не сведущ в магии, алхимии, ведовстве и прочих вещах, что доступны немногим, но волею судьбы именно он оказался в самой середине тайного круга. Было сие предопределено или же нет, однако ж сейчас хире Бофранк с нами и иного пути у него нет. Обо мне вы знаете; все, что получила я от отца и от мудрейшего Фарне Фога, употреблено будет во благо нашего союза. Стало быть, нас четверо; число сие непростое и, как я совсем скоро объясню вам, имеет совершенно особый смысл. Но прежде я хочу спросить хире Фолькона: нужно ли вам принимать с нами все опасности и горести, ибо вы, как я понимаю, человек здесь случайный и никаких обязательств перед нами не имеете?
— Как вы могли подумать такое, хириэль Гаусберта?! — воскликнул юноша, покраснев в благородном возмущении. — Какое бы там ни было число, я готов разделять все беды и напасти вместе с вами, с хире Бофранком и остальными достойными людьми, что находятся в этой комнате.
— Будет вам, будет, Мальтус, — сказал с непривычной для себя мягкостью Бофранк. — Верно, хириэль Гаусберта сказала это лишь для порядку, никакого сомнения в вас не испытывая.
— Да, это в самом деле так, — согласилась девушка, — и я полагаю, что вы, хире Фолькон, окажете нам помощь неоценимую. Однако ж скажите, что у вас вон там, в этих коробах или клетках, что вы столь неумело прикрыли от посторонних глаз одеждою?
50 
