очень нудно 
39 
– Они похожи на двух тангеро давних лет, – поделился аргентинец, будто прочитав его мысли. – Ты слышал, что на заре танго мужчины танцевали друг с другом?
– Приходилось слышать. А где же любовь?
– Приглядись! Тут любовь – совсем другого рода! Они любят друг друга, потому что любят танец, и танец любит их. Посмотри, как им привольно в этих сложнейших фигурах! Не отвлекайся, только смотри!
Аргентинец погрузился в созерцание. Костя попытался последовать его примеру, но тут сердце радостно прыгнуло, он увидел движение сбоку от себя: подошла Ксения.
– Горжусь тобой! – сказала она. – Ты так запросто болтаешь с самим Карлосом Хусто!
Ксения косилась на старика с благоговением и опаской.
– Пойдем отсюда: не будем мешать ему любоваться танцующими!
– Он, наверное, смотрит на все, что тут творится, довольно критично?
– Нет. Я тебе потом расскажу. Сначала переварю все, что от него услышал.
– Ого! Очень интересно!
– Как твоя подопечная?
– Представляешь, девочка испугалась, что может быть причиной всех случившихся несчастий!
– Каким же образом?
– Нехорошо подумала – был повод – об одном, потом о другом, потом о третьем. Вроде как порчу навела.
– Такое возможно?
– Сам знаешь, что в принципе возможно. Но в ее случае слабовато как-то. Почему раньше она никого не гробила пачками, если ей для этого достаточно пустячного повода?
– Может, с тетей Любой посоветоваться?
– Она же на Гоа до девятнадцатого. На всякий случай я дала телефон.
– Эсэмэс послать!
– Странно! Ты как-то принял эту историю слишком всерьез! Мне она показалась скорее курьезной.
– Тебе виднее!
– Тоже еще нашел ясновидицу!
– Андрей собирается порвать пакет милонгеро и драпать с фестиваля! – тихо и без предисловий сообщил только что подошедший к ним Рогов.
– Так сильно стрессанул?
– Что такое «пакет милонгеро»?
Ксения и Костя задали свои вопросы одновременно. Виталий ответил обоим:
– Пакет милонгеро – это оплата всех уроков и милонг фестиваля со скидкой. Довольно выгодно, если собираешься ходить на все подряд. Но Андрюхе стало плевать на деньги. Он считает, что дело нечисто. Третий день подряд – третья смерть участника фестиваля.
– Виталий, а сам ты что думаешь? – поинтересовался Костя, но услышать ответ ему привелось значительно позже.
Подбежала Наташа с совершенно ошалевшими глазами. Выкрикнула:
– Анатолий умер!
– Кто?
– Юшко! Девочки ему позвонили на сотовый, когда я рассказала про вчерашнее. Что он видел Николая уводящим девушку в кабинет. Даша дозвонилась. Трубку взял кто-то из родственников. Она говорит, мужчина. Наверное, отчим. Сказал, что ночью… все случилось.
– Да что «все»? Отчего он умер?!
– Сердце. Инфаркт.
– Такой молодой! Чуть за сорок!
– Четвертый! – весомо произнес Рогов.
Костя подумал, что делать в этом подвале с жарко пылающим камином и неуместными в свете последних событий новогодними украшениями больше нечего. Народ посудачит еще с полчаса и начнет расходиться. Не танцевать же, в самом деле, когда столько несчастий! Однако в курсе событий были пока далеко не все. Музыка продолжала звучать. Правда, никто уже не приглашал к участию в обещанных на сегодня шуточных конкурсах. Но пары замысловато кружились по залу. Нелюбопытных – тех, кто, не обращая внимания на встревоженные лица шушукающихся по углам, продолжали приглашать друг друга на танец, – оказалось довольно много.
– Я домой. Кто со мной? – объявил Рогов.
– Мы тоже сейчас поедем, да, Костя? – тихо откликнулась Ксения.
– Я с тобой, Виталик! – сообщила Наташа. – Забери меня из этого чумного барака!
– Чума расползается по городу, ты не находишь? – отозвался Виталий.
Костя заметил изумленный взгляд Ксении: та, очевидно, не ожидала от любимого партнера столь тонкого и изящного замечания.
– Не пугай меня, забери!
– Разумеется!
– Вот видишь, – наклонилась Ксения к Наташе, когда Рогов зашагал в раздевалку. – Ты ведь не держала обиду на Толю?
– Похоже, что я обижаюсь на всех подряд, – ответила та задумчиво. – Пойдем!
Пятница.
Вдвоем
Ах, Рио-Рита! Как высоко плывешь ты над теми,
Чьи тела зарыты, чьи дела забыты,
Чья душа разлетелась как дым.
И. Богушевская. Рио-Рита
Как же не хотелось просыпаться! Едва свет начинал брезжить за полуоткрывшимися веками, она переворачивалась на другой бок, закрывалась одеялом до самой макушки и опять погружалась в блаженное забытье. В конце концов организм отказался долее пребывать в состоянии покоя. Она медленно перевернулась на спину, нежась, выпростала руки из-под одеяла и потянулась, не открывая глаз. Теплый покой родной постели, обволакивающий белый свет снежного дня за окном – блаженство! В следующий миг в сознание ворвались четыре покойника, а с ними – непрощенные обиды, неясная вина, страх за собственное будущее, ужас перед самой собой.
39 
