21 
Ну а уж когда Бреннер еще и слегка обследовал Бимбо, то их осталось вообще всего четверо.
— Лучше бы ты этого не делал, — истерично предостерег Фюрштауэр, как только Бреннер занялся шеей Бимбо. При этом Фюрштауэр подумал, что он просто хочет получше рассмотреть рану. Откуда ему было знать, что в следующее мгновение Бреннер, как заправский филиппинский целитель, запустит пальцы на несколько сантиметров в глубь тончайшей раны.
От ужаса Фюрштауэр вообще ничего на это не сказал. И Хорак ничего. И Ханзи Мунц тоже ничего.
Но блевать они тоже не блевали. Хотя им определенно стоило немало усилий сдержаться, когда Бреннер выпростал из шеи Бимбо золотую цепочку.
— Монах и монашка, — сказал Бреннер.
— На поэзию потянуло? — Ханзи Мунц сначала подумал, что у Бреннера шок. Но ведь это известный факт, что люди, которые сами находятся в шоке, часто думают, что шок у других.
— Вот по этой причине золотая цепочка не порвалась, — объяснил Бреннер.
— Монах и монашка, — эхом отозвался в шоке Ханзи Мунц.
— Тебе разве Бимбо никогда не объяснял принципа его новейшей золотой цепочки? Он же всем уши прожужжал: не якорная, крест-накрест приварено. А по принципу «монах и монашка». Как черепицу скрепляют.
— Почему это «монах и монашка» называется?
— Угадай с трех раз. Потому что в одной части есть прорезь, а из другой кое-что выступает.
— И что в этом такого особенного?
— Ты же видишь. Она не рвется. Хотя такая тоненькая. На ней можно целый флюгель подвесить.
— Флюгер ничего не весит.
— Он имел в виду флигель дома.
— И ты про это знал? Тогда ты под подозрением.
Бреннер заботливо доставал со всех сторон из шеи Бимбо золотую цепочку, пока она наконец ровненько не легла на ключицах, как в лучшие времена Бимбо.
— Ты помнишь, как Малыш Берти объяснял Бимбо, что вся дрянь из шеи выделяется?
— Ну и?…
Бреннер показал на запачканную кровью золотую цепочку:
— А сегодня дрянь и в самом деле вышла из шеи.
— Малыш Берти не это имел в виду. Иначе и он был бы под подозрением.
— Быстро у тебя, однако, под подозрение попасть можно.
— Вот это и есть самое идиотское в таком деле. То, что любой сразу становится подозрительным. Поэтому я и рад, что они его уже взяли.
Бреннер как раз было подумал, что мертвый Бимбо выглядит довольно по-идиотски. А теперь он сам выглядел еще более по-идиотски, чем Бимбо:
— Что ты говоришь? Кого они взяли?
— Да Ланца.
Тут разразилась такая буря, что можно было подумать, что во всех двадцати трех районах Вены одновременно забили в набат, фактически: спасайся, кто может. Потому как для служащих уголовной полиции это и в самом деле была катастрофа, когда они увидели, что кто-то копается в их трупе.
Их было четверо, двое в форме и двое в спортивных пиджаках. Но вот что интересно! Хотя пиджаки у них были практически одинаковые, по пиджаку ты бы сразу понял, кто начальник. Но, может, дело было не только в пиджаке. Потому как начальником был, конечно, тот, который не кричал. Кричит в этом мире обычно заместитель.
— Документы! — закричал заместитель.
— Мне принести надо. Я здесь, в доме, живу.
— Никаких! Сразу пройдете с нами!
— Забрать меня вы могли бы, только если бы я прошел через опечатанную дверь. Но вы забыли про боковую дверь. А ведь уже в первый день занятий у Франци вас учили: «Боковые двери и окна также должны быть опечатаны», — сказал Бреннер, подражая надворному советнику Францмайеру с его шепелявым выговором.
У заместителя очередной крик застрял в горле. Ведь это, конечно, была его вина, что боковая дверь не заклеена, в этот момент ему в сторону своего шефа даже смотреть не хотелось. А упоминание о Франци его окончательно добило.
Но в такой ситуации каждый шеф должен быть на стороне своего подчиненного, а нагоняй оставить на потом.
— Разумеется, нет ничего приятнее для нас, чем бывшие коллеги, вмешивающиеся в нашу работу, — презрительно произнес тот.
Но как только Бреннер показал золотую цепочку на шее Бимбо, стало тихо.
— С какой стати вы про это знали? — обрел вдруг голос заместитель.
— Он всегда носил какую-нибудь цепочку. Поэтому я и искал ее. Только найти ее было совсем не трудно, потому что сзади под воротником еще даже кусок выглядывал.
Вот есть такой тип начальников, которые не умеют кивать. Не потому, что у них такая бычья шея, а потому, что они слишком хороши, чтобы кивать, ну, как бы сказать: тебе еще на полметра подрасти надо, чтобы мы с тобой на уровне кивка оказались. Иначе говоря: это уже вполне заменяет кивок, если я тебе буду молча пялиться в глаза две секунды кряду, вместо того чтобы наорать на тебя так, чтобы ты стал ростом метр пятьдесят.
21 
