Последние отзывы

  101  

Принц, казалось, вот-вот задохнется, но пересилив себя, он опустился на стул, устало махнув рукой.

— В вашем бочонке еще осталась желчь, чтобы излить ее на меня?

— Монсеньер, я покончил с плохими новостями.

— Правда, — вы ведь сказали, что у вас есть и хорошие. Ну, говорите. Надеюсь, дальнейшие сообщения будут поприятнее.

— Судите сами, монсеньер. Во-первых, ваше высочество осведомлены о том, что у французов под Фрейбургом не достает артиллерии.

— Но она будет туда доставлена. Я слышал об установке новой батареи.

— С орудиями новой системы недавнего изобретения?

— Вот именно, и притом страшной разрушительной силы.

— Весьма вероятно, но пройдет немало времени, прежде чем батарею можно будет использовать.

— Вы так полагаете?

— Разумеется, монсеньер, ибо орудия бесполезны без соответствующих снарядов и пороха. А фургоны с ними застряли в Вогезских горах. Понадобится несколько дней, чтобы выкопать и вытащить их. Они должны были прибыть к месту завтра вечером, но вовсе там не появятся, если, конечно, этим заняться.

— Что вы имеете в виду?

— Фургоны эскортируют драгуны — самое большее, тридцать человек. Для безопасной местности этого вполне достаточно — ведь ваших солдат здесь больше нет. Но я переговорил с одним вольнонаемным капитаном, и он со своими пятьюдесятью головорезами поджидает фургоны в Кольмаре, чтобы захватить их.

— Вы это сделали?

— Они ждут приказаний, монсеньер. И более того. Услышав, что в Нимвегене будет подписан мир, множество бравых парней, обожающих войну, так как она дает им средства к существованию, дезертировали. И теперь в Оппенау собралось около восьмидесяти тысяч человек.

— Восемьдесят тысяч солдат в Оппенау — всего за несколько лье отсюда?

— Я знаком с большинством их вожаков еще по фландрской кампании. Так почему бы мне не привести их под знамена вашего высочества? Таким образом, монсеньер, у вас будет целый легион, который вы можете повести к победе и богатой добыче — или к смерти.

Принц нахмурился.

— Вы предлагаете мне партизанскую войну?

— Любой способ войны пригоден, если он ведет к победе.

— Я командующий армией, а не атаман шайки разбойников!

— Какой толк от командующего, если у него нет армии! — ответил Уолтон с дерзкой смелостью, несколько улучшившей мнение о нем Жоэля.

— Вы наглец, сударь!

— Подумаешь! Я считаю ваше высочество слишком разумным, чтобы обижаться на слова. Как по-вашему, кем были соратники Ромула?^[61] Бандой негодяев, собравшихся в горах для организованного грабежа, именуемого победой. А отряды наемников, собранные Дюгекленом для сражений с королем Наваррским?^[62] А рыцари, помогавшие Вильгельму Завоевателю захватить Англию?^[63] Авантюристы! Позвольте же этим отчаянным людям восстановить ваши права. Вы можете составить из них полки и сделать их главарей историческими лицами подобно тем, кто жег города под командой маршала Тюренна,^[64] грабили Лотарингию под руководством Креки, опустошали Германию вместе с Густавом Адольфом^[65] и едва не уничтожили вашу империю, сражаясь под знаменами Валленштейна!^[66] Кроме того, ваше высочество не должны терять времени. Час близится! Взятие Фрейбурга французами будет означать ваше бессилие помочь тем, кого вы привели к гибели, — вся Европа увидит это; завтра она начнет вас презирать, а потом и вовсе отвергнет. Вы желаете играть роль вашего дяди Карла IV — превратиться в разоренного голодного изгнанника?^[67] Ну что ж, у вас уже есть в этом отношении некоторый опыт! Хотите, чтобы Людовик XIV бросал вам кусочки территории, словно кости собаке? Хотите править тремя епархиями с Тулем^[68] в качестве столицы? Если вы такой принц и генерал, то разрешите откланяться! Подумать только — ради вас я выпытывал секреты парижских интриганов, притворялся торговцем ядами, рискуя быть заживо соженным из-за нескольких жалких кошельков с золотом! Ну, ничего — я найду себе более смелого, честолюбивого и предприимчивого господина, чем ваше высочество!

«Автор», наконец, обрел аудиторию, ибо Жоэль жадно слушал, стараясь не упустить ни слова. Что касается Терезы, то она слыхала подобные монологи и раньше, так что красноречие Уолтона на нее не действовало. Сидя на скамье, она молча плакала, закрыв лицо руками.

  101