очень нудно 
60 
К концу завтрака было подано два письма, которые Атос прочел с величайшим вниманием, невольно вздрогнув при этом несколько раз. Д’Артаньян, сидевший на другом конце стола и отличавшийся прекрасным зрением, готов был поклясться, что узнал мелкий почерк Арамиса. Другое письмо было написано женским растянутым и неровным почерком.
– Пойдемте фехтовать, – сказал д’Артаньян Раулю, видя, что Атос желает остаться один, чтобы ответить на письма или обдумать их. – Пойдемте, это развлечет вас.
Молодой человек взглянул на Атоса; тот утвердительно кивнул головой.
Они прошли в нижнюю залу, в которой были развешаны рапиры, маски, перчатки, нагрудники и прочие фехтовальные принадлежности.
– Ну как? – спросил Атос, придя к ним через четверть часа.
– У него совсем ваша рука, дорогой Атос, – сказал д’Артаньян, – а если бы у него было вдобавок и ваше хладнокровие, не оставалось бы желать ничего лучшего…
Молодой человек чувствовал себя пристыженным. Если он два-три раза и задел руку или бедро д’Артаньяна, то последний раз двадцать кольнул его прямо в грудь.
Тут вошел Шарло и подал д’Артаньяну очень спешное письмо, только что присланное с нарочным.
Теперь пришла очередь Атоса украдкой поглядывать на письмо.
Д’Артаньян прочел его, по-видимому, без всякого волнения и сказал, слегка покачивая головой:
– Вот что значит служба. Ей-богу, вы сто раз правы, что не хотите больше служить! Тревиль заболел, и без меня не могут обойтись в полку. Видно, пропал мой отпуск.
– Вы возвращаетесь в Париж? – живо спросил Атос.
– Да, конечно, – ответил д’Артаньян. – А разве вы не едете туда же?
– Если я попаду в Париж, то очень рад буду с вами увидеться, – слегка покраснев, ответил Атос.
– Эй, Планше! – крикнул д’Артаньян в дверь. – Через десять минут мы уезжаем. Задай овса лошадям. – И, обернувшись к Атосу, прибавил: – Мне все кажется, будто мне чего-то не хватает, и я очень жалею, что уезжаю от вас, не повидавшись с добрым Гримо.
– Гримо? – сказал Атос. – Действительно, я тоже удивляюсь, отчего вы о нем не спрашиваете. Я уступил его одному из моих друзей.
– Который понимает его знаки? – спросил д’Артаньян.
– Надеюсь, – ответил Атос.
Друзья сердечно обнялись. Д’Артаньян пожал руку Раулю, взял обещание с Атоса, что тот зайдет к нему, если будет в Париже, или напишет, если не поедет туда, и вскочил на лошадь. Планше, исправный, как всегда, был уже в седле.
– Не хотите ли проехаться со мной? – смеясь, спросил Рауля д’Артаньян. – Я еду через Блуа.
Рауль взглянул на Атоса; тот удержал его едва заметным движением головы.
– Нет, сударь, – ответил молодой человек, – я останусь с графом.
– В таком случае прощайте, друзья мои, – сказал д’Артаньян, в последний раз пожимая им руки. – Да хранит вас бог, как говаривали мы, расставаясь в старину при покойном кардинале.
Атос махнул рукой на прощание, Рауль поклонился, и д’Артаньян с Планше уехали.
Граф следил за ними глазами, опершись на плечо юноши, который был почти одного с ним роста. Но едва д’Артаньян исчез за стеной, он сказал:
– Рауль, сегодня вечером мы едем в Париж.
– Как! – воскликнул молодой человек, бледнея.
– Вы можете съездить попрощаться с госпожой де Сен-Реми и передать ей мой прощальный привет. Я буду ждать вас обратно к семи часам.
Со смешанным выражением грусти и благодарности на лице молодой человек поклонился и пошел седлать лошадь.
А д’Артаньян, едва скрывшись из поля их зрения, вытащил из кармана письмо и перечел eгo:
«Возвращайтесь немедленно в Париж.
Дж. М.».
– Сухое письмо, – проворчал д’Артаньян, – и не будь приписки, я, может быть, не понял бы его; но, к счастью, приписка есть.
И он прочел приписку, примирившую его с сухостью письма:
«P. S. Поезжайте к королевскому казначею в Блуа, назовите ему вашу фамилию и покажите это письмо: вы получите двести пистолей».
– Решительно, такая проза мне нравится, – сказал д’Артаньян. – Кардинал пишет лучше, чем я думал. Едем, Планше, сделаем визит королевскому казначею и затем поскачем дальше.
– В Париж, сударь?
– В Париж.
И оба поехали самой крупной рысью, на какую только были способны их лошади.
Глава XVIII
Герцог де Бофор
Вот что случилось, и вот каковы были причины, потребовавшие возвращения д’Артаньяна в Париж.
Однажды вечером Мазарини, по обыкновению, пошел к королеве, когда все уже удалились от нее, и, проходя мимо караульной комнаты, из которой дверь выходила в одну из его приемных, услышал громкий разговор. Желая узнать, о чем говорят солдаты, он, по своей привычке, подкрался к двери, приоткрыл ее и просунул голову в щель.
60 
