очень нудно 
110 
На черно-белом мониторе с широким углом обзора был виден почти весь бар. Делорм указала на экран:
— А камера подвижная?
— Корбетт сказал, что будет в баре. Нашему Кардиналу было бы очень трудно объяснить, почему это он сидит за одним столиком с канадским фальшивомонетчиком номер один. В баре — другое дело, мало ли кто окажется твоим соседом.
— Да, но если…
— Камера на шарнире, мы отсюда можем ее двигать джойстиком. Знаете, мы этим и раньше занимались, так что не беспокойтесь.
Вот ведь какая обидчивая скотина, чуть не сказала Делорм. Но вместо этого подошла к закрытой витрине и посмотрела на улицу сквозь дырочку, аккуратно проделанную в точке восклицательного знака после слова «открываемся». Она знала, что он войдет сзади, с Оук-стрит, если вообще явится, но ей не хотелось видеть перед собой пустой, ожидающий посетителей бар и спины хмурых коллег, хотелось поглядеть на что-нибудь другое. Смотровое отверстие мало что позволяло разглядеть. Раскисший снег на Мэйн-стрит — по щиколотку. Тротуары — сухие, благодаря нагревателям, работающим на благо владельцев магазинов. На той стороне улицы — бывший кинотеатр, а ныне — галерея, зазывающая на выставку «Истинный Север», где будут представлены акварели современных канадских художников, вас также ждет моцартовский вечер, играет симфонический оркестр Алгонкин-Бей. Синоптики предсказывали снег, но с неба сеялась лишь легкая морось.
Прохожих не видно. Да и откуда бы им взяться, сейчас без десяти два ночи. Не приходи, мысленно уговаривала Делорм. Передумай, останься дома. Меньше трех часов назад звонил из Флориды сержант Лайгуа и подтвердил ее худшие опасения. С тех пор у нее душа была не на месте. Одно дело — заковать в наручники кого-то, кто предал Полицейское управление и налогоплательщиков, продавшись криминалитету, другое дело — разрушить жизнь того, с кем работаешь каждый день, живого, а не какого-то абстрактного человека. Даже когда она загнала в угол мэра (теперь всем известно, что он предал свой город, и его длительный тюремный срок вполне объясним), даже тогда у нее было такое же «нарастание раскаяния». Когда пришло время сажать его в тюрьму, она могла думать только о нечаянных жертвах ее операции — жене и дочери мэра. Побочный ущерб, так она это называла. Я — пилот, выполняющий задание, я верю в истину и выполняю приказы, чего бы это ни стоило. Мне надо было поступить в военную авиацию, и вообще мне надо было родиться американкой.
В поле зрения показался красно-белый «эльдорадо», который слегка вильнул из-за гололеда и остановился перед рестораном. Яркие фары, сверкающий металл. Такую штучку, только в миниатюре, впору подвесить над колыбелью младенца. Началось, подумала Делорм, теперь слишком поздно сожалеть. Видимо, это просто как у актрис, легкий страх перед тем, как выйти на сцену. Автомобиль остановился слишком далеко, и она не смогла увидеть, кто из него вышел.
В приемнике раздался треск, и мужской голос сообщил: «Элвис на месте». Масгрейв отрывисто ответил, что принял это к сведению. Делорм только сейчас поняла, что у них везде расставлены люди. Надеюсь, они хотя бы где-то в помещении, в тепле.
Она присоединилась к Масгрейву, следившему за монитором. На экране Кайл Корбетт отдавал пальто кому-то вне поля видимости. Затем уселся в баре, там, где камера позволяла отлично его рассмотреть. Корбетт выглядел на сорок с липшим, но придерживался куда более молодежного стиля, скорее напоминая собой рок-звезду. Длинные, ровно подстриженные волосы, спадающие на бровь, артистическая бородка. Замшевый спортивный пиджак с широкими лацканами, под ним — свитер с вырезом лодочкой. Он наклонился, чтобы, глядя в зеркало, привести в порядок волосы и усы, затем, крутанувшись вместе с сиденьем, поприветствовал бармена. Сверкнула рекламная улыбка.
— Как жизнь, Ролли?
— У вас-то как дела, мистер Корбетт?
— У меня-то? — Корбетт взглянул в потолок, словно глубоко задумавшись. — Дела процветают. Да, похоже, так, я процветаю.
— «Пльзеньского»?
— Слишком холодно. Сделай-ка кофе по-ирландски. Без кофеина. Я хочу в кои-то веки поспать.
— По-ирландски, без кофеина. Сейчас.
— Молодчина.
Делорм пыталась сообразить, почему манеры и поведение Корбетта кажутся ей такими знакомыми — эта широкая улыбка, демонстративные раздумья над банальными вопросами… Потом она поняла, что Кайл Корбетт, бывший наркобарон, а ныне — фальшивомонетчик, перенял добродушную покровительственность, свойственную крупным знаменитостям. Однажды в торонтском аэропорту Делорм видела Эрика Клэптона, взятого в окружение толпой поклонников и раздающего автографы. Он болтал с ними непринужденно, однако сохраняя дистанцию. Такой стиль усвоил и Корбетт.
110 
