149 
Далее Гальфрид Монмутский описывает военные походы короля Артура, причем, вопреки исторической действительности, утверждает, что он не только изгнал саксов из Британии, но и завоевал многие другие страны, став властелином половины Европы, так что по всему миру «разнеслась молва, что никто не в состоянии отразить Артура».
Храбрейшие и благороднейшие рыцари Британии стали стремиться поступить на службу к Артуру. «Он начал увеличивать число своих приближенных и заводить такую утонченность у себя во дворце, что внушил далеко отстоящим народам желание соперничать с ним во всем этом». Рыцари всего мира стали подражать рыцарям короля Артура, и «всякий отличавшийся знатностью муж (…) почитал себя за ничто, если не обладал платьем, доспехами, вооружением точно такими, как у окружавших названного короля».
Рыцари короля Артура храбро сражались с врагами и верно служили дамам. «Женщины (…) удостаивали своей любовью только того, кто в воинских состязаниях не менее чем трижды выходил победителем». Каждый рыцарь стремился заслужить любовь, и это «побуждало его к наивысшему душевному благородству». В «Истории бриттов» описываются не только бои, но и турниры, на которых рыцари соревнуются в воинском искусстве «без ссор и беззлобно».
Женой короля Артура была прекрасная Геневера, «превосходившая красотой всех женщин».
Артур правил подвластными ему землями долгие годы. Наконец, он задумал покорить Рим и отправился в далекий поход, оставив Британию и прекрасную Геневеру на попечение своего племянника Мордреда.
Но Мордред, воспользовавшись отсутствием короля, «самовольно и предательски возложил на себя королевский венец», а королева, «осквернив свой брак, вступила с ним в преступную связь».
Кроме того, Мордред призвал в Британию изгнанных Артуром саксов и сформировал из них верное себе войско.
Узнав о том, что произошло в его королевстве, Артур повернул свои войска назад, вернулся в Британию и напал на Мордреда. В первом же сражении король одержал победу, Мордред был вынужден отступить.
Геневера, раскаиваясь в своей измене и страшась гнева короля, бежала из столицы и, «возложив на себя обет целомудрия, постриглась в монахини».
Меж тем король Артур преследовал Мордреда и остатки его войска. Племянник короля был храбрым воином, привыкшим нападать, а не отступать, и на сей раз он решил «победить или пасть, но впредь никоим образом не искать спасения в бегстве».
На морском берегу произошло кровопролитное сражение, в котором Мордред был убит, а король Артур получил смертельную рану.
Хотя Гальфрид Монмутский называет рану короля смертельной, тем не менее он не пишет о его смерти, а лишь сообщает, что Артур был «переправлен для лечения на остров Аваллон».
В кельтских мифах остров Аваллон — блаженная страна бессмертия и вечной молодости, населенная духами и феями. Народное предание утверждает, что король Артур обрел там вечную жизнь — и вернется в Британию, когда ей будет угрожать опасность.
Церковь не одобряла это предание как «языческое».
В 1190 году в аббатстве Гластонбери были произведены раскопки и обнаружена гробница, в которой якобы были захоронены король Артур и Геневера. Два года спустя хронист Гиральд Камбрейский писал: «О короле Артуре рассказывают всякие сказки, будто тело его было унесено некими духами в какую-то фантастическую страну, хотя смерть его не коснулась. Так вот (…), тело короля было в наши дни обнаружено в Гластонбери меж двух каменных пирамид (…). Найдено тело было глубоко в земле в выдолбленном стволе дуба». Далее хронист сообщает: «Две трети гробницы были предназначены для останков короля, а одна треть, у его ног, — для останков жены. Нашли также хорошо сохранившиеся светлые волосы, заплетенные в косу, они несомненно принадлежали женщине большой красоты. Один нетерпеливый монах схватил рукой эту косу, и она рассыпалась в прах».
Останки Артура хронист описывает так: «Да будет известно, что кости Артура, когда их обнаружили, были столь велики, будто сбывались слова поэта: «И богатырским костям подивимся в могиле разрытой». Берцовая кость, поставленная на землю рядом с самым высоким из монахов (аббат показал мне его), оказалась на три пальца больше всей его ноги. Череп был столь велик, что между глазницами легко помещалась ладонь. На черепе были заметны следы десяти или даже еще большего количества ранений. Все они зарубцевались, за исключением одной раны, большей, чем все остальные, оставившей глубокую открытую трещину. Вероятно, эта рана и была смертельной».
149 
