53 
- Почему ты не признаешь себя виновным?
- Вам не интересно послушать о моих ногах?
- Не так интересно, как об убийствах.
- Вы не правы. Я не признаю себя виновным в двух убийствах, месье Валанс, потому что я их не совершал. Представьте себе, что в тот вечер, во время праздника на площади Фарнезе, в момент, когда я, конечно же, собирался прикончить Анри, который ничего мне не сделал, я вдруг задумался о другом, а о чем, понятия не имею, и пока я приходил в чувство, кто-то опередил меня и свел с ним счеты. Согласитесь, вышло глупо. Не надо было мне витать в облаках. Но, как вы сейчас убедитесь, я не усвоил этот урок: в следующий раз, когда была убита Святая Совесть Священных Архивов, случилось то же самое. Полный решимости, я подстерегал Святую Совесть, сжимая в руке большой нож, но вдруг на минуту отвлекся, и в это время ее успел зарезать кто-то другой. Как вы понимаете, я был вне себя от ярости. Но поскольку я не намерен похваляться тем, чего не делал, то вынужден со стыдом признать, что оказался не способен убить Анри и Святую Совесть. Это тем более обидно, что у меня не было никаких причин их убивать: получились бы два великолепных бессмысленных убийства, совершенных просто так, любопытства ради. Только я мог упустить такой удачный случай.
- У тебя не было никаких причин их убивать?
- Конечно же не было, черт возьми! Я пытался отыскать эти причины, но так и не нашел. Днем я не виделся с Анри, и даже если бы он решил заняться краденым Микеланджело - чего он не сделал, - он ни за что бы не заподозрил меня. Когда вечером, на празднике, мы с ним обсуждали эти кражи, ему и в голову не приходило, что их виновник - я сам. Анри не отличался тонкой интуицией. Что касается Святой Совести, то она не бунтовала против меня и никогда не подозревала меня в убийстве Анри. Правда, у нас был уговор, что мы прекратим наши тайные дела, когда одному из нас это надоест. Приехал Анри, и мы решили на какое-то время затаиться, а может быть, даже прекратить нашу деятельность насовсем, поскольку теперь нас могли разоблачить. Как вы понимаете, чтобы найти во всем этом мотивы для убийства, пришлось бы покопаться в отдаленных уголках моего мозга, но, признаюсь вам честно, месье Валанс, у меня не хватает на это мужества.
- Тиберий, умоляю тебя, говори серьезно.
Тиберий поднял голову:
- Это у вас серьезный вид, Валанс. Серьезный и даже слегка несчастный.
- Черт побери, Тиберий! Ты что, не отдаешь себе отчета, насколько все это важно? Ты можешь поклясться мне, что не убивал их? А доказать можешь?
Тиберий встал и прислонился к стене:
- А я должен вам что-то доказывать? Вы не способны поверить мне на слово? Вы не уверены в этом, вы колеблетесь… Руджери убежден в своей правоте, я - в своей, и вы не знаете, чью сторону принять, вам нужны факты. Конечно, с фактами в руках все гораздо проще. Так вот, у меня нет возможности вам это доказать, более того: я даже не стану пытаться. Руководствуйтесь вашей собственной совестью, собственным чутьем и собственным чувством справедливости, а я вам не помощник. И не будем больше говорить об этом. Я вам уже сказал, что намерен глубоко проникнуться библейским духом.
- Ладно, - сказал Валанс, вставая.
- Что вы собираетесь делать?
- Вернусь в Милан. Думаю, теперь я точно вернусь.
- Подождите.
- Чего?
- Ты не должен уезжать прямо сейчас. У меня есть к тебе просьба.
- Какого рода?
- Она тебе не очень понравится, но ты сделаешь это для меня, Валанс.
- Ты уверен?
- Сядьте сюда, Валанс. Подальше от тюремщика.
Тиберий не сразу решился заговорить.
- Ну вот, - сказал он. - Теперь настал мой черед мучиться. Вы знаете, что за эти кражи, за одни только кражи, мне дадут как минимум шесть лет. Шесть лет, Валанс, шесть лет в темноте, ходить кругами в четырех стенах. И теперь, когда я тут один и в оковах, вы кое-что сделаете для меня, потому что вы пока еще на свободе. Вчера у меня была Лаура. Происходит нечто скверное.
- Она не уехала в Париж?
- Пока еще нет, увы. С тех пор как ее непосредственно затронуло полицейское расследование, Колорадский Жук и в особенности члены его шайки перестали ей доверять. Боятся, что она заговорит или согласится стать осведомителем в обмен на неприкосновенность. В этой среде принято быстро избавляться от сообщников, попавших в руки полиции. Вы знаете, как это бывает. Вчера утром в отеле «Гарибальди» ей передали записку: «Держись подальше от легавых, или тебе крышка». За точность слов не ручаюсь, но смысл был именно такой. Но Лаура в отличие от вас твердо уверена в моей невиновности и не оставляет в покое Руджери. Она прямо преследует его. Она слишком близко общается с полицейскими, Валанс. Я умолял ее не вмешиваться, вернуться в Париж, но она вбила себе в голову, что должна защитить меня. И еще она говорит, что ей не стоит бояться Колорадского Жука, что он скоро утихнет, а она не отступится от меня. У нее есть знакомства среди французских политиков, и она думает, что сможет помочь мне.
53 
