очень нудно 
62 
Френсхем откинулся назад и тяжело вздохнул. Его глаза на секунду закрылись, и он открыл их опять с видимым усилием.
— Тот коронер, — продолжил он, — был старый, как гриф. Я не хотел предавать Айвора. Они заставили меня рассказать о том, какой он пловец. У меня не было выбора. — Тяжелые веки снова опустились. — Я чувствую себя иудой.
— Что произошло в то утро, когда Бриджит утонула?
Глаза Френсхема продолжали оставаться закрытыми, и теперь он с трудом ворочал языком.
— Я никогда не ходил ловить рыбу с Айвором. Я никогда не был ранней пташкой. А Айвор был. Вы подумаете, что такой человек, как… человек, как он, ложится спать поздно и поздно встает. Айвор всегда вставал в шесть часов. Он спал днем, конечно, если у него появлялась такая возможность. Он мог спать где угодно. Он просто любил раннее утро и природу, этот покой и свет. — Френсхем издал странный звук, похожий на всхлип. — Он любил цитировать строки Дэвнса: «Да разве это жизнь, когда в текучке дел не можешь замереть, предавшись созерцанью?»
— Расскажите дальше про то утро.
Френсхем сел прямо, и, наклонившись вперед, поставил локти на колени, и оперся подбородком на сцепленные руки.
— Не знаю. Меня там не было. Проснувшись, я услышал, как кричали люди в коридоре, за дверью моей комнаты. Они бегали по коридору и кричали. Можете себе представить? Я вышел из комнаты. Ее мать была там, она кричала, и этот бедный старик, Скотт.
— Старик? Отец Бриджит?
— Он был не так уж стар, я думаю. Лет около шестидесяти. Мать моложе. У них есть старшие дети, кто-то мне сказал. Разве это важно? Я обнаружил Айвора в столовой, где он пил кофе. Он был очень бледен. Он сказал: «Я не имею к этому никакого отношения. Зачем впутывать меня?» И это было все, что он сказал.
— Вы хотите сказать, что он никогда не говорил больше с вами о том, как утонула Бриджит Скотт? Даже тогда, когда вы оба приходили на следствие?
— Он не разрешал мне говорить об этом. Я не знаю, что он чувствовал. — Очень тихо Френсхем добавил: — Возможно, это было бездушие, или он был подавлен, или просто хотел забыть.
— Как вы думаете, почему он позволил ей утонуть? — спросил Уэксфорд.
— Она стояла на его пути, — ответил Френсхем и тихо заплакал. — Когда люди докучали ему или начинали… надоедать, он… только… он… — Френсхем всхлипывал после каждого слова, — просто… игнорировал… их… как будто… их… не существовало… не разговаривал… не смотрел… на них… он вел… себя так… и со мной… потом… — Он взмахнул рукой, бренди выплеснулся, и на толстом светлом ковре появилось пятно.
Уэксфорд открыл дверь и позвал:
— Иди сюда, Иисус или как там тебя, ты нужен своему хозяину. Уложил бы ты его лучше спать.
Слуга вошел робко, с улыбкой. Он обнял Френсхема за плечи и прошептал ему что-то. Френсхем поднял голову и сказал Уэксфорду нормальным ясным голосом:
— Венок из листьев винограда… Потом он закрыл глаза и впал в забытье.
Глава 17
Вышедший в пятницу «Кингмаркхемский курьер» опубликовал на развороте первой полосы призыв к ненайденным троим мужчинам из поисковой партии откликнуться. Куда как полезно, подумал Уэксфорд, прочитав это. Неужели Мартину, когда он попросил Гарри Уайлда о такой публикации, ему пришло в голову, что на призыв подобного рода откликнутся только простаки? А куда, интересно, смотрел Берден в это время, Берден, который обязан держать все под контролем в отсутствие Уэксфорда и который, однако, был, похоже, удивлен этому газетному воззванию не меньше его самого?
Вернувшись из Лондона, Уэксфорд позвонил Вердену домой. Ему необходимо было обсудить с кем-то свою встречу с Френсхемом, и к тому же он считал, что, возможно, в результате у Вердена снова проснется интерес к делам. Но Грейс Вудвилл сказала, что ее зятя нет дома и она не знает, где он находится.
— Я думаю, что он может просто сидеть где-нибудь в своей машине и предаваться размышлениям о Джин… и обо всем остальном.
— Он обязан оставлять номер телефона, по которому его можно отыскать.
— В Черитонском лесу нет телефона, — ответила Грейс.
В субботу днем двое мужчин пришли в полицейский участок Кингсмаркхема, чтобы сообщить, что читали «Курьер» и думают, что они — те самые двое мужчин из ненайденных троих. Это были братья Томас и Уильям Тетфорд, которые жили на захолустной улице Бери-Лейн, на самой окраине Стоуэртона, недалеко от Спарта-Гроув. Новость об исчезновении Джона Лоуренса они узнали от жены Уильяма, которая убирала в доме миссис Дин и которая пришла домой в пять тридцать. У братьев Тетфорд работа была сменная, и в этот день они уже службу закончили. Подумав, что уже идут поиски, — в надежде немного развеять скуку, предположил Уэксфорд, — они сели в машину Уильяма и поехали на Фонтейн-роуд.
62 
