очень нудно 
48 
— Достаточно будет пули в задницу. Я заявлю о несчастном случае, а вам будет достаточно сложно объяснить свое поведение. Но это слишком шумно.
Брюс вложил «манурин» в кобуру и шагнул вперед. Две пощечины с размаху. Потом обеими руками— за воротник куртки. Коленом в низ живота. Он толкнул Саньяка к надгробию. Психолог ударился спиной, взвыл. Из носа потекла кровь.
— Я могу из вас котлету сделать, хотя мне этого даже и не очень хочется. Тут большой силы не потребуется. Раздевайтесь. Слушайте дельный совет.
Саньяк поднялся. Он по-прежнему дрожал всем телом. Он снял крутку, вытер нос подолом рубашки, потом быстро сбросил одежду.
— Ботинки тоже, — сказал Брюс.
Саньяк повиновался. Брюс собрал все вещи и спросил:
— Какой код на домофоне у Тессы?
— АБ 488, а вам зачем?
— Затем, чтобы продолжить игру. Это так забавно.
Брюс ощупал куртку, нашарил под мягкой кожей шарики ливанских четок. Вынул их из кармана и кинул психологу, тот поймал четки на лету.
— Ничего религиозного, но очень помогает расслабиться, — сказал Брюс и пошел к машине.
Он услышал голос Саньяка:
— Майор! Постойте! Мы можем поговорить!
— Мне надоело разговаривать, — ответил он, захлопывая дверцу.
Саньяк запрыгал за ним, раня ноги о гравий. Когда Брюс включил зажигание, он с воплем уцепился за дворник и оторвал его. Дождь усилился; лицо психолога за ветровым стеклом казалось размытым. Майор прибавил газу, выехал задним ходом с кладбища и помчался по проспекту Президента Вильсона, с облегчением думая о том, что Саньяку достался дворник только с пассажирской стороны.
16
В подъезде дома, где жила Тесса Роббинс, сидела консьержка, пахло старой восковой мастикой, а широкие мраморные ступени покрывала красная ковровая дорожка. Покой, нега и легкий налет скуки. В двух шагах от улицы Оберкампф. Брюс поднялся на пятый этаж на лифте. Он позвонил, услышал шаги, встал точно напротив дверного глазка, свет в котором на некоторое время исчез. В распахнутой двери появилась Тесса Роббинс в роскошном черно-сером халате. Затянутые в «конский хвост» волосы позволяли лучше, чем когда-либо, рассмотреть ее слегка асимметричное лицо. Она была почти не накрашена и казалась усталой. Тем не менее она встретила его лукавой улыбкой, совершенно не отличавшейся от тех, которые иногда дарила ему в годы совместной жизни.
— Могу я зайти на пять минут?
— Конечно, Александр.
Она посторонилась, давая ему проход, закрыла дверь, потом поцеловала его в щеку.
— Ты гулял под дождем?
— Да, с нашим общим другом.
Она пожала плечами, не выразив особого интереса, и повела его за собой по коридору, завешанному натюрмортами, заставленному комодами XVIII века и бюстами маркиз. Салон был меблирован скорее в американском стиле, с широкими кожаными диванами и баром, занимавшим целую стену. Широкое окно выходило на Сену, мост Альма и купола Гран-пале. Она предложила ему сесть, потом принесла полотенце. Сама села на другом конце того же дивана и смотрела, как он промокает волосы. Она сказала:
— Ты все такой же красивый. Даже когда мокрый и пахнешь, как старый пес.
— И ты тоже.
— Что случилось? Надеюсь, ничего серьезного?
— Ты знакома с Аленом Саньяком.
— Ты не спрашиваешь, значит, я не должна отвечать.
— Этот тип сотрудничает с нами по делу Вокса.
— Да, я знаю.
— Ты это знаешь?
— Да, я встретилась с ним, потому что он хотел получить от меня сведения о тебе. Он опасался, что ты примешь слишком близко к сердцу роль координатора этого расследования.
— Что ты ему сказала?
— Безобидную неправду. Что ты любил бывать за городом, ловить тунца. Да вообще все, что мне приходило в голову. — Брюс поднял брови. Она продолжала: — Мне не хотелось говорить с ним о тебе. Мне не хотелось произвести на него плохое впечатление. Нужно было найти компромисс.
— Почему ты с ним спишь?
— Первый раз это случилось, потому что он ужасно этого хотел.
— Ну, такое можно сказать о почтальоне.
— Ален Саньяк появился в тот момент, когда я перечитывала бурную биографию Клауса Кински.
— Это могли быть и «Приключения Пифа». Что за чушь!
— В конце века мне стало скучно, Александр. В семидесятые все казалось таким возбуждающим.
— В те годы ты была слишком молода.
— Я из молодых, да ранних.
— Ну а во второй раз?
— Какой второй раз?
— Саньяк.
— Знаешь, секс без любви доставляет мне больше удовольствия.
48 
