очень нудно 
113 
Слова эти целили в самое ее сердце, они ударяли ее, били, точно тупым ножом, но особой боли она не чувствовала. Она притерпелась. За десять лет он ни разу не делил с ней свои успехи, зато теперь готов был взвалить на ее плечи вину за поражение. Он встал, пошатываясь, взмахнул рукой.
— Говорил я тебе, что мне требуется время! Говорил, что мои клиенты — не чета твоим, грошовым. Это ведь настоящая война, черт тебя дери! Джунгли — кто кого, чья сила, выдержка, чье упорство одержат верх. Но тебе все это недоступно, и всегда было недоступно! Ты не понимала!
— Я понимаю. — Она встала с кресла, потуже натянула на плечи накидку. — И понимаю больше, чем ты думаешь.
Он приблизился. Она почувствовала запах спиртного и пота.
— Да? Понимаешь? Ты это серьезно? Вот уж не думаю!
Она опустила взгляд. Не так представляла она себе их неизбежное объяснение, но время и место схватки сейчас выбрал он. Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
— Возможно, времени у тебя было бы больше, если б ты не трахал свою секретаршу, Грант.
Он шарахнулся от нее, отпрянул назад так, будто эти слова в буквальном смысле сокрушили его. На лице его выразилось изумление. А потом он рассмеялся:
— Что? Я говорю тебе, что все для меня кончено, а ты в ответ бросаешь мне такой упрек? В этом ты вся, Дана! Ты никогда не умела меня поддержать!
Это не входило в ее намерения, она не хотела, не намеревалась бить под дых, лягать упавшего. Но схватку начал он, и оружие выбирал тоже он.
— Возможно, конец твоей карьеры и положила «Промышленная компания Нельсона», но личную свою жизнь, Грант, разрушил ты сам!
Он покачал головой, решительный, непримиримый.
— Ну хоть сейчас можешь меня поддержать? Подставить плечо хоть раз, а? Раз в жизни поддержать, черт возьми! Я тащил тебя на себе все годы учебы. Если б не я, не получить тебе образования и не занимать положения, какое ты занимаешь сейчас!
— Неправда! Давай-ка и это проясним, если уж на то пошло. Не ты тащил меня на себе все годы учебы, а я тебя тащила, а ты лишь делал вид, что все происходит наоборот. А положение свое я занимала бы так или иначе, с тобой или без тебя!
Он упер в нее палец.
— Я содержал тебя! Я купил этот дом и обставил его всем этим барахлом! — Он обвел рукой вокруг, взмахнув ею над каминной полкой и сбив на пол часы и две фарфоровые вазочки. Наплевать.
— Сколько это длится? — спросила она.
Он замотал головой и опять упер в нее палец.
— Ты ненормальная! Знаешь? Ты просто рехнулась, черт тебя дери, с ума спятила!
— Серьезно, Грант? Значит, я рехнулась, да? После десяти лет, прожитых со мной, ты даже не можешь заставить себя сказать мне правду? А может, ты считаешь меня дурой? Потому что я и впрямь была дурой, Грант! А может быть, ты и прав — я была ненормальной. Но теперь кончено — я выздоровела!
Он поставил на стол бутылку и на мгновение словно опомнился:
— Дана…
Она остановила его движением руки:
— Не надо. Не унижай меня ложью, Грант.
Он опустил голову, уставясь на красный персидский ковер. Потом плечи его заходили ходуном, затряслись, и он, рыдая, рухнул на колени, словно его сбило с ног порывом ледяного ветра. Ей смутно все еще хотелось прижать к себе его голову, утешить его, уверить, что все будет хорошо, наладится. Но она знала, что это неправда, что ничего не наладится. Он стал не тем, чем был раньше, и она тоже никогда не будет прежней. Смерть Джеймса все изменила. Эта смерть не ослабила ее, чего она так боялась. Наоборот — она придала ей силы, придала решимости изменить свою жизнь, начать строить ее так, как она того желает, по собственному усмотрению.
Она поднялась, чтобы выйти из комнаты. Грант поднял глаза с пола:
— Куда ты?
— Я буду у матери.
— Не оставляй меня, Дана! Пожалуйста, не оставляй! — Он умолял ее. — Ты мне нужна сегодня. Нужна!
В дверях она обернулась:
— Прости меня. Я хотела бы тебе помочь, Грант, но внутри у меня все выхолощено. Ты это сделал. Во мне ничего не осталось. Пусто. И пусто уже давно. Но я просто не понимала этого. Думала, что у всех так, что это ощущение пустоты внутри неизбежно. Что жизнь так устроена. Теперь я знаю, что ошибалась.
Идя через мраморный холл к выходу, она услышала крик:
— Ты дезертир, Дана! И это всегда в тебе было! Ты боялась взглянуть в лицо правде, бежала от трудностей!
Она оглянулась. Он стоял перед ней.
113 
