159 
Дон Мигель, перегнувшись через стол, гладит ей волосы тыльной стороной ладони. И тихонько бормочет:
— Я понимаю, понимаю, — другой рукой поднося остатки булки к ее губам. Она открывает рот, запивает последний кусок — и тут стрихнин действует: голова запрокидывается назад, глаза широко распахиваются, и предсмертный хрип влажно булькает между приоткрытыми губами.
Тело ее Тио приказывает выбросить за ограду собакам.
Парада закуривает сигарету.
Затягивается, наклоняясь, чтобы надеть туфли, недоумевая, с чего вдруг его разбудили в такую рань и что это за «срочное личное дело», которое не может подождать до восхода солнца. Он велел своей домоправительнице проводить министра образования в кабинет и передать, что он скоро спустится.
Парада уже много лет знает Сэрро. Он был епископом в Кульякане, а Сэрро губернатором в Синалоа, он даже крестил двоих законных детишек этого человека. И как будто Мигель Анхель Баррера выступал крестным отцом на обеих этих церемониях? — старается припомнить Парада. И уж точно Баррера приходил к нему договариваться и о духовном, и о мирском для незаконного отпрыска Сэрро: губернатор переспал с молоденькой девчонкой из какой-то деревни. Ну хотя бы ко мне обратились, а не к акушеру, чтоб сделал аборт. Это уже говорит в пользу Сэрро.
Но, думает Парада, натягивая старый свитер, если речь идет снова о какой-нибудь юной девице в интересном положении, я точно разозлюсь. Сэрро пора уже быть поумнее, в его-то возрасте. Мог бы извлечь уроки из собственного опыта, если больше неоткуда, да и в любом случае — почему обязательно в... — он взглянул на часы, — в четыре утра?
Парада звонит домоправительнице.
— Кофе, пожалуйста. Для двоих. В кабинет.
Последнее время его отношения с Сэрро сводились к спорам и уговорам, к просьбам и угрозам: он неоднократно подавал министру образования прошения о создании новых школ, об учебниках, бесплатных завтраках и увеличении штата учителей. Переговоры тянулись бесконечно. Парада балансировал на грани шантажа, бросив однажды в сердцах Сэрро, что нельзя к глухим деревушкам относиться как к детям-бастардам, но наглость окупилась: появились две начальные школы, наняли десяток новых учителей.
Может, Сэрро удумал какую месть, гадал Парада, спускаясь вниз. Однако, открыв дверь в кабинет и увидев лицо Сэрро, понял: дело гораздо серьезнее.
Сэрро не стал тратить слов даром.
— Я умираю от рака.
— Мне ужасно жаль слышать это, — пробормотал ошеломленный Парада. — Неужели нет никакого...
— Нет. И надежды нет тоже.
— Ты желаешь, чтобы я выслушал твою исповедь?
— Для этого у меня есть священник.
Сэрро протягивает Параде кейс:
— Я принес тебе. Не знал, кому еще можно отдать.
Парада открывает кейс, смотрит на бумаги, кассеты.
— Ничего не понимаю.
— Я был участником, — говорит Сэрро, — чудовищного преступления. И не могу умереть... боюсь умирать... с таким грузом на душе. Я должен хотя бы попытаться как-то возместить...
— Если ты исповедуешься, то, конечно, получишь отпущение. Но если это улики, почему ты принес их мне? Почему не Генеральному прокурору или...
— Его голос есть на этих кассетах...
Да, это, конечно, причина, думает Парада.
Подавшись вперед, Сэрро шепчет:
— Генеральный прокурор, министр внутренних дел, председатель правящей Конституционно-революционной партии... Они все. Все мы...
Господи боже, теряется Парада.
Что же на этих кассетах?
Он выкуривает полторы пачки сигарет, слушая их.
Прикуривая одну сигарету от другой, слушает записи и внимательно проглядывает документы. Записи о встречах, пометки Сэрро. Имена, даты и места. Отчет о коррупции за пятнадцать лет — да нет, какая там коррупция. Это норма, а то, что тут, — экстраординарно. И даже не просто экстраординарно — а и словами не выразить...
Суть в двух словах — они продавали страну narcotraficantes.
Парада ни за что не поверил бы этому, если бы не услышал сам. Запись званого обеда: двадцать пять миллионов выложены в помощь избирательной компании действующего президента. Убийства чиновников, работающих на выборах, фальсификация самих выборов. Голоса брата президента и Генерального прокурора, планирующих эти бесчинства. Советующие наркобаронам оплатить это все. И совершение убийств. Пленка, запечатлевшая пытки и убийство американского агента Идальго.
159 
