199 
В универсальной одаренности, проявившейся очень рано, Готфрид Вильгельм напоминает Паскаля. Но если болезненный Блез был склонен к пессимизму, испытывал вспышки творческой активности и жил недолгого, Лейбниц постоянно был энергичен, не терял оптимизма и, не обладая крепким здоровьем, прожил 70 лет, оставив обширное интеллектуальное наследие.
Родился Готфрид Вильгельм в Лейпциге в семье профессора нравственной философии (этики); учился в школе, интересуясь предметами всерьез, нередко вне официальной программы. Память у него была связана с эмоциями: он прекрасно запоминал то, что хотел узнать, что возбуждало любознательность. Он прекрасно владел речью и сочинял стихи, чем поражал школьных учителей, не говоря уж о сверстниках. Увлекла его идея придумать особый язык, выражающий движение мысли (по-видимому, нечто подобное возникшей много позже математической логики).
Лейбниц вспоминал: «Две вещи принесли мне огромную пользу, хотя обыкновенно они приносят вред. Во-первых, я был, собственно говоря, самоучкой, во-вторых, во всякой науке, как только я приобретал о ней первые понятия, я всегда искал нового, часто просто потому, что не успел достаточно усвоить обыкновенное… Когда у меня впервые возникла мысль о возможности составить азбуку, выражающую человеческие понятия, и когда я подумал, что, комбинируя буквы этой азбуки, можно, быть может, все найти и все исследовать, я пришел в восторг. Моя радость была конечно сначала радостью мальчика, не вполне постигшего величие предмета. Позднее, чем более я над этим думал, тем более во мне укреплялась решимость заняться столь важным вопросом».
В 15 лет он поступил на факультет права Лейпцигского университета, но посещал и другие курсы, а читал все подряд: от медицинских трактатов до философских. Он получил в 1663 году степень бакалавра за диссертацию, где доказывал, что индивидуум можно понять только как цельное существо. Через год стал магистром философии, написав талантливую диссертацию «Об искусстве комбинаторики», по теме, увлекавшей его с детства.
В 1666 году в университете Альтдорфа (близ Нюрнберга) он защитил докторскую диссертацию «О запутанных казусах». Своим докладом произвел такое сильное впечатление на экзаменаторов, что ему предложили стать преподавателем. Он отказался, желая заниматься исследованиями, и переехал в Нюрнберг, который нравился ему больше Лейпцига за то, что «там еще можно видеть немецкие платья, там нет излишней роскоши». А еще было в городе тайное общество розенкрейцеров, изучавших оккультные науки и проводивших алхимические опыты. Чтобы попасть в эту организацию, он составил ученую записку, в которой соединил в причудливых комбинациях выписки из алхимических трактатов. Сам он ничего не мог понять в этой абракадабре, зато на розенкрейцеров она произвела неизгладимое впечатление; они радостно приветствовали восход нового светила «темных наук». Его назначили секретарем (с окладом). Он вел запись проводимых опытов и заседаний. Получение алхимического золота его интересовало всерьез. Тем не менее он сохранял благоразумие и здравый смысл в отличие от оккультистов, верящих в самые нелепые фантазии.
У розенкрейцеров он не обогатился ни золотом, ни знаниями, зато свел знакомство с крупным политическим деятелем Бойненбургом, у которого стал работать. Бойненбург так отзывался о нем в письме другу: «Он доктор прав, двадцати двух лет, чрезвычайно ученый, превосходный философ, человек с необычайно обширными познаниями, острым суждением и сверх того весьма трудолюбивый».
С той поры Лейбниц постоянно занимался общественно-политической деятельностью, выполняя различные поручения своих начальников, вельмож, князей. Стараясь способствовать объединению католической и протестантской церквей, написал труд «Доказательство веры», а затем – совершенно иной – «Новая физическая гипотеза» (о проблемах пространства, движения, материи). Тогда же он работал над созданием счетной машины. Она у него получилась более надежная и быстродействующая, чем у Паскаля.
В 1684 году в «Лейпцигских записках» был опубликован его мемуар «Новый метод максимумов и минимумов, а также касательных, для которых не являются препятствием ни дробные, ни иррациональные величины, и особый для этого род исчисления». А ведь всего лишь 10 лет назад Лейбниц был плохо знаком с достижениями математиков и сделал открытия, уже известные специалистам. В Париже ему на это указал Гюйгенс. Лейбниц не расстроился, а напротив, начал штудировать математические работы. Основы интегрального и дифференциального исчисления он вчерне набросал в конце 1675 года, а затем посвятил этому небольшой мемуар.
199 
