208 
По ее словам, выдуманный Вертер вызвал больше самоубийств в Германии, чем весь прекрасный пол этой страны. Сам Гёте был обескуражен столь убийственной модой и предпослал второму изданию книги стихотворение, заканчивающееся словами:
- Мужем будь, – он шепчет из могилы:
- Не иди по моему пути.
Такое воздействие на читателей объясняется не просто литературным талантом автора, но и его способностью уловить и выразить нечто очень важное и характерное для своего народа в данную эпоху. В те же время Гёте не ограничивался текущей действительностью. Его мировоззрение охватывало всю природу и все человечество.
В нем сочеталось множество черт, порой противоречивых и нередко выраженных очень ярко. Он мог не только восхищать глубиной своих прозрений, но и производить впечатление легкомысленного человека. "Так считал, – пишет литературовед Г.В. Якушева, – даже его старший друг и почитаемый наставник Иоганн Готфрид Гердер («Гёте и вправду хороший человек, только крайне легкомысленен»). Впрочем, в юности он получал определения и пожестче: «сумбурная голова», «в котелке винтиков не хватает»… Те, кто знал его близко, отмечали повышенную впечатлительность и ранимость – признак как раз самого серьезного и глубокого восприятия жизни. Его ощущение бытия словно мечется между полюсами восторга и отчаяния (записи в юношеском дневнике: «Как все сумрачно на этом свете»; чуть позднее: «Мир так прекрасен! Так прекрасен!..»).
…Эти крайности – и в зрелом Гёте. Величественный старец, чопорный и важный «олимпиец», в присутствии которого никто не чувствует себя уютно. Сколько подобных воспоминаний осталось потомкам? И сколько свидетельств прямо противоположных, говорящих о страстности, порывистости, дружелюбии старого Гёте. Так, разве не примером немеркнущего сердечного огня стала любовь 74-летнего поэта к 19-летней Ульрике фон Леветцов, его неудачное, несмотря на посредничество самого влиятельного герцога, сватовство к ней и традиционный для Гёте исход любовной драмы – прелестная «Мариенбадская элегия»? (Хотя справедливости ради требуется отметить, что и эта любовь отнюдь не была последней у чувствительного мэтра.)
…Когда немецкий критик В. Менцель дал свой диагноз: «Гёте не гений, а талант», – Генрих Гейне язвительно заметил, что даже те немногие, кто с этим согласятся, вынуждены будут призвать: «Гёте порой обладает талантом быть гением». По мнению Гейне, гигантская фигура Гёте подавляет слабые умы, вызывает раздражение и желание низвести гения до своего уровня. Впрочем, и сам Гейне не отказался от критики, сравнив Гёте со старым атаманом разбойников, который стал вести спокойную жизнь бюргера в тихом провинциальном городке.
Сравнение остроумное, но не вполне справедливое. Ведь более чем через 30 лет после «Вертера» Гёте создал не менее романтичного и страстного «Фауста». Автором оставался все тот же человек, сохранивший бурные порывы молодости, но умеющий (и прежде тоже умевший) их укрощать и, можно сказать, запрягать в нелегкую повозку творчества. По словам немецкого писателя и критика Фридриха Шлёгеля, «поэзия Гёте – утренняя заря истинного искусства и чистой красоты… Философское содержание, характерная правда его поздних произведений может быть сравнима только с неисчерпаемым богатством Шекспира». Хотя А.С. Пушкин высказался сильней, считая «Фауст» величайшим созданием поэтического духа".
В душе у Гёте всегда сосуществовали романтический разбойник «бури и натиска» со степенным рассудительным обывателем. В нем одинаково сильны были и рассудок, и эмоции. Как проницательно подметил немецкий писатель и собиратель народных песен Ахим фон Арним, «каким бы сознательным ни было его творчество… его часто опережает собственная натура, дарящая ему неожиданные идеи и непредвиденное воздействие на других».
Судя по всему, универсальная гениальность и величайшие достижения в творчестве – результат гармоничного взаимодействия одинаково сильно выраженных эмоций, рассудка и интуиции. Или, говоря иначе: правого и левого полушарий мозга, а также подкорки (подсознания). У большинства людей различия между этими тремя компонентами сглаживаются, и личность становится заурядной (при преобладании эмоций – художественная натура, рассудка – рационально мыслящая, подсознания – склонная к мистицизму). Когда связь между ними разлаживается, возникают психические и умственные аномалии. (Должен оговориться: такова моя гипотеза, которая требует более основательного обоснования.)
208 
