28 
Но Тилли не ушла, похоже, хотела еще кое-что сказать маршалам. У нее была такая особенность: когда на ум приходила мысль, она высказывала ее немедленно. Ведь время слишком дорого, чтобы тратить его попусту на разговоры вокруг да около.
— Очень жаль, что горожане так ведут себя. Мои девочки здесь совсем недавно, а о них так много говорят. Я сочувствую и бедняжке Ребекке Джеймс. Она тоже плохо себя чувствует. Вы ее уже расспрашивали?
— А когда вы встречались с Ребеккой? — задал встречный вопрос Райан.
— В прошлое воскресенье, в церкви, — ответила Тилли. — Мы очень хорошо поговорили после службы. Она сказала, что хотела бы переехать ко мне, потому что у нее очень тесная комната в гостинице. Я бы с удовольствием приняла ее. Конечно, я очень щепетильна насчет постояльцев, но ее возьму. У нее доброе сердце. Представьте себе, даже со старым, противным Лемонтом Морганстаффом она сумела быть любезной — похвалила его сад.
— Сколько сейчас у вас жильцов?
— Вообще хватило бы места для пятерых, но теперь у меня живут только двое: Грэйс и Джессика. И ребенок, конечно.
Тут Калеб пронесся мимо Тилли, рывком открыл дверь и выскочил на улицу, прежде чем она успела схватить его. Озорник был в белой хлопчатобумажной рубашонке до пят и босиком.
— Прошу вас, мальчики, не спускать глаз с этой егозы, пока я буду ходить за Джессикой. Потом уведу Калеба наверх. Я обещала рассказать ему сказку.
Тилли уже повернулась, но Коул остановил ее:
— Мэм, а где отец мальчика?
— Хороший вопрос. Если бы у меня было право говорить на эту тему, я бы рассказала. Но я дала слово Джессике держать язык за зубами. Скажу только одно: родная мать малыша умерла при родах. Мужа рядом с ней не было. Да, сэр, не было.
— Значит, Джессика не мать мальчику? — спросил Дэниел Райан.
— Калеб считает ее матерью. Она заботится о нем со дня рождения, но по крови она ему не мать.
— А отец Калеба жив? — поинтересовался Коул.
— Честно говоря, не знаю, — нахмурилась Тилли. — Скорее всего уже допился до могилы. Все, больше не произнесу ни слова! Спросите сами у Джессики.
Хозяйка исчезла в гостиной. Коул и Райан посмотрели на ребенка. Калеб стоял на ступеньке и с улыбкой до ушей глядел на них. Потом шлепнулся на колени, попятился назад, и завязки на его подгузниках развязались.
— Куда это ты собрался? — спросил Коул и быстро подхватил малыша.
Райан успел поймать подгузники, прежде чем они свалились с Калеба, и быстро завязал тесемки. Калеб бросил матерчатую куклу и потянулся к значку Райана.
— Ты ведешь себя так, будто соображаешь, что делаешь, — заметил Коул, не обращая внимания на крики ребенка, который, извиваясь, просился вниз.
— У меня есть некоторый опыт.
— Племянники и племянницы?
— Нет, дочь. — Райан прижал ребенка к себе, прежде чем отпустить. — От него пахнет яблоком и мылом. Навевает воспоминания. — Он пересек крыльцо, прислонился к столбу и уставился в темноту. — Устал сегодня, — признался он.
— Я не знал, что ты был женат.
— Ты же не спрашивал.
Голос Райана звучал напряженно, по тону было ясно, что ему не хочется развивать тему. Но Коул не удержался от любопытства:
— И долго ты был женат?
— В прошлом месяце было бы семь лет.
— Было бы?
Райан кивнул:
— Они обе мертвы.
В голове Коула роились вопросы.
— Когда ты, говоришь, занялся расследованием ограблений?
— Я ничего такого не говорил.
— О'кей. Не говорил, но когда все-таки?
— Меня назначили главой специального отряда после одного ограбления.
— Перестань увиливать, скажи, какое ограбление? Где?
— В Диллоне, — ответил Райан.
— В твоем родном городе…
— Да, в моем родном городе.
Оба умолкли. Коул вдруг вспомнил рассказ о том ограблении.
— Твоя жена и дочь заболели? — спросил он наконец.
— Перестань задавать вопросы, Коул!
— Так они заболели? — не отступал Коул. Райан покачал головой:
— Нет, они не заболели. Они просто оказались не в том месте и не в то время.
Коул со свистом выдохнул:
— Ах… Черт побери, Дэниел. Так это были они, да?..
Глава 14
Джессика стояла у кухонной стойки, мечтательно глядяв окно. Она пыталась вспомнить, что такое беззаботная жизнь.
Но не могла.
Она ужасно устала, видимо, поэтому любые волнения и заботы казались теперь непереносимыми. Столько перемен произошло в ее жизни за последние два года! Казалось, она живет на свете лет сто.
28 
