25

Она ответила официально:

— Резиденция Дольфин.

Брунетти поморщился, как от фальшивой ноты, быстро представился и объяснил цель своего звонка. Это ее не взволновало, а может, она была хорошей актрисой, сказала только, что позвонит своему адвокату и в ближайшее время приедет в квестуру. Она не проявила ни малейшего любопытства, узнав, что ее брата допрашивают в связи с убийством. Казалось, что она отвечает на обычный деловой звонок, выясняет недоразумение по поводу лишней линии на чертеже, за который не несет ответственности. Не являясь (насколько ему было известно) потомком дожа, Брунетти понятия не имел, как такие люди относятся к убийству, в котором замешан член семейства.

Брунетти не стал попусту тратить время и обдумывать, имела ли синьорина Дольфин какое-либо отношение к такому вульгарному явлению, как разветвленная система взяточничества, которую Росси, надо понимать, обнаружил в Кадастровом отделе: ведь «Дольфины ничего не делают за деньги».

Брунетти верил в это безоговорочно. Нет, систему коррупции наверняка наладил даль Карло — даль Карло, столь художественно изобразивший недоумение в ответ на вопрос комиссара, способен ли кто-то в его отделе брать взятки.

Что именно сделал слабый, глупый, кристально честный Росси? Предъявил даль Карло улики, угрожал изобличить его или сообщить в полицию? Как бы то ни было, он сделал это при открытой двери кабинета, рядом с которым сидел цербер в юбке с кукишем на затылке и тщетной надеждой на долгожданное свидание. А Каппелли? Может, разговор с Росси по телефону стоил ему жизни?

Комиссар почти не сомневался, что Лоредана Дольфин уже натаскала братца, внушив ему, что и как он должен говорить полицейским. Недаром же она предупредила его, чтобы он не ходил в больницу: она не догадалась бы, что это ловушка, если бы не знала, каким образом у Джованни на предплечье появился тот страшный укус. А он, бедняга, настолько одержим страхом перед ВИЧ-инфекцией, что не послушался сестру и попался в капкан Брунетти.

Дольфин прекратил отвечать на вопросы, когда случайно выпалил «мы» вместо «я». Брунетти был уверен в том, кто является второй частью этого рокового «мы», но он знал, что после первого же разговора адвоката Лореданы с Джованни возможность заполнить это белое пятно будет утеряна.

Меньше чем через час зазвонил телефон, и комиссару сообщили, что пришли синьорина Дольфин и адвокат Контарини. Брунетти попросил проводить их до его кабинета.

Она вошла первой — в сопровождении дежурного офицера. За ней следовал Контарини, толстый и неизменно улыбающийся, всегда способный найти нужную лазейку, гарантирующую его клиентам выгоду от любого юридического казуса.

Брунетти не предложил руки посетителям, только привстал на стуле.

Комиссар пристально смотрел на синьорину Дольфин, которая сидела с плотно сдвинутыми коленями, не касаясь спинки стула и аккуратно сложив руки на сумочке. Она выдержала его взгляд в гордом молчании. Выглядела графиня как тогда, когда он увидел ее возле кабинета даль Карло: деловая, стареющая дама, демонстрирующая к происходящему вежливый интерес, однако уверенная в том, что никакие житейские трудности ее не касаются.

— И что у вас есть против моего клиента? — спросил Контарини, дружелюбно улыбаясь.

— На допросе, запись которого сделана в квестуре сегодня днем, брат графини признался в убийстве Франческо Росси, служащего Кадастрового отдела, где синьорина Дольфин работает секретарем, — ответил Брунетти, кивнув в ее сторону.

Контарини и бровью не повел.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

— Он также показал, что позднее он вернулся на место преступления в сопровождении человека по имени Джино Зеччино и вместе они уничтожили следы его преступления. Зеччино впоследствии пытался шантажировать его. — Ни графиня, ни ее адвокат и тут не проявили к словам Брунетти особого интереса. — Некоторое время спустя Зеччино был найден убитым в том же здании. Рядом обнаружен труп молодой женщины, чья личность до сих пор не установлена.

  90