КАК В СРЕДНЕВЕКОВЬЕ ПОДСЧИТЫВАЛИ ВОЕННЫЕ ПОТЕРИ

(По материалам Д. Уварова.)

В военной истории проблема оценки потерь – прежде всего проблема оценки источников, в которых об этих потерях говорится. Что касается Средних веков, то до XIV века почти единственными источниками являются хроники. Лишь для позднего Средневековья становятся доступны более объективные канцелярские отчеты и, изредка, археологические данные. Например, сведения о датско-шведском сражении в 1361 году у Висбю были подтверждены обнаружением 1185 скелетов в ходе раскопок трех из пяти рвов, в которых были захоронены убитые.

Едва ли нужно доказывать, что в подавляющем большинстве случаев хроника не является объективным «канцелярским» документом, это скорее полухудожественное произведение. Отсюда появляются, например, десятки тысяч убитых сарацин или простолюдинов в некоторых западных хрониках. Рекордсменом по этой части считается описание битвы на реке Саладо в 1341 году, явившейся последней крупной попыткой вторжения африканских мавров в Испанию: 20 убитых рыцарей у христиан и 400 000 (!) – у мусульман.

Современные исследователи подчеркивают, что хотя и нельзя понимать буквально преувеличенные цифры «20 000», «100 000», «400 000» «крестоносных» хроник, – а убитых «язычников» вообще редко пересчитывали, – они имеют определенную смысловую нагрузку, поскольку передают масштаб и значимость сражения в понимании летописца и, главное, служат психологически точным свидетельством, что речь идет именно о важнейшем сражении против «неверных».

К сожалению, некоторые историки, справедливо критикуя явно завышенные цифры, не принимали в расчет другую сторону медали – в иной психологической ситуации «поэты»-летописцы могли быть столь же склонны к преуменьшению потерь, раз уж «объективность» в современном понимании им все равно была чужда. Ведь, если подумать, три убитых французских рыцаря из полутора тысяч после трехчасового ближнего рукопашного боя при Бувине в 1214 году ничуть не более правдоподобны, чем 100 000 убитых мусульман при Лас-Навас-де-Толоса.

В качестве эталона «бескровных битв» XII–XIII веков приводят такие, как при Таншбре (1106), когда с французской стороны был якобы убит всего один рыцарь, при Бренвиле (1119), когда из 900 участвовавших в бою рыцарей погибли всего три при 140 пленных, или при Линкольне (1217), когда у победителей погиб всего один рыцарь из 400, у побежденных – двое при 400 пленных (из 611).

Характерно высказывание летописца Ордерика Виталиса по поводу битвы при Бренвиле: «Я обнаружил, что там были убиты только трое, поскольку они были покрыты железом и взаимно щадили друг друга, как из страха божьего, так и по причине братства по оружию; они старались не убивать беглецов, а брать их в плен. Поистине, как христиане, эти рыцари не жаждали крови своих собратьев и радовались честной победе, предоставленной самим Богом…» Можно поверить, что в данных случаях потери были малы. Но являются ли такие сражения наиболее характерными для Средневековья? На самом деле это только одна их категория, значительная, но не преобладающая. В них участвовали рыцари одного и того же сословия, религии и национальности, которым, по большому счету, было не так уж важно, кто станет их верховным сюзереном – один претендент или другой, Капетинг или Плантагенет.

Впрочем, и в сражениях такого типа столь низкие потери возможны лишь в том случае, если противники сознательно щадили друг друга, избегая смертельных ударов и добивания, а в затруднительном положении – будучи ранены или выбиты из седла – легко сдавались в плен, вместо борьбы до конца. Рыцарский метод индивидуального ближнего рукопашного боя вполне допускает пощаду к противнику. Однако этот же метод может быть и исключительно кровавым – если противники намерены действовать не только в полную силу, но и беспощадно друг к другу. Ведь оторваться от агрессивного противника и спастись в ситуации ближнего боя крайне трудно.

  72