очень нудно 
52 
— Так ты, считай, моя вторая мама? Спасибо, что же обижаться, спасла и сохранила.
— Ну их, ей-богу! Вся душа изболелась. Пойдем по их следу, пить хочу да и траву тебе надо собрать. Оставь им записку тут, если разойдемся, пускай ждут.
— Пошли, — Егор быстро набросал записку и наколол кусок бумаги на сучок сосны, — пошли… их только за смертью посылать — век жить будешь.
— Со словом этим не балуй, — серьезно упредила Ирина, — кликать словом нельзя косую, даже вслух имя ее произносить… Может и заявиться. Слово русское столь сильно, что может обрести плоть материальную… так бабушка наказывала… Не балуй…
По едва приметным следам на потревоженной палой хвое Егор и Ирина вышли к лугам и сразу же увидели легкий дымок, косо стелющийся из березового колка.
— Там они и обедают с косарями, — уверенно заключил Егор, он и представить не мог, что Окаемов дозволит зажечь костер и демаскироваться.
Но когда они вышли на поляну и увидели Илью, ползающего у камня, а Николу с автоматом стерегущего его, да ведро кипящее с аппетитно пахнувшим варевом, у Егора мелькнула шальная мысль, что, пока они блудили в лесах, кончилась война и Окаемов об этом узнал от кого-то. Так нет же, Селянинов взведен пружиной и может вслепую полоснуть из автомата на звук. Егор пискнул мышью, и Никола радостно вздрогнул, зашарил глазами по кустам.
— Не стреляй, это мы, — Егор брел на удивление высоким и сочным пыреем к камню и еще пуще удивлялся чрезмерно серьезному виду вологодского: — Ты что это, Никола, задумался?
- Тс-с! — Николай приложил палец к губам, а потом покрутил им у своего виска и показал на Окаемова, строго спросил: — Командир, это точно ты?
- Вы что, оба тут спятили? — фыркнул смехом Егор и уже строго добавил: — Кто разрешил костер палить! При выполнении особого правительственного задания!
- Егор Михеевич, оставь этот тон, — отмахнулся Окаемов грязной ладонью, — сегодня одно правительство, завтра другое, а этот гранитный валун стоит тут и стоит, и не треснет… А такое написано на нем! Здесь когда-то была росстань — перекрестье дорог, и каждый грамотный человек, а в ту пору на Руси все были грамотные, норовил оставить на сем камне свою мудрость и слово к нам, а то и просто объяснение в любви к дочери князя… Потом валун стал священным камнем, поверх легкомысленных надписей утвердили серьезные тексты, а читаются те и другие и создают особый колорит времени… Интересный камушек, сил нет!
- Николай, залей костер, вас тут видно за версту, как на курорте расположились. Быстро!
- Айда рыбу есть, у меня от ваших умных разговоров уже изжога, — он снял ведро с огня, затоптал костер и сторожко огляделся кругом. — А может, вернемся на бивак, отсюда никакого обзору нет, прихватят нас тут как перепелят на косовице…
Егор внимательно разглядывал валун и надписи на нем. Чего только здесь не было! Загадочные рисунки, буквы и стрелы, кресты и грубо высеченные образы языческих идолов, а на самом важном месте мастерскими штрихами нарисована с распахнутыми крыльями — Матерь-Сва, сжимающая в когтях вьющуюся змеей надпись.
- Опять она! — радостно угадал и похвалился Егор Окаемову. — А я ведь узнал, как ее звали в древности — Крылатое Солнце…
- Крылатое Солнце? Очень даже похоже… по крайней мере образно и точно… но вот почему валун отшлифован в форме яйца, а потом на него нанесены уж знаки письмен?
— А ты спроси у нашей сестры милосердия… может быть, это космический самолет?
— Ты где этого всего нахватался? — подозрительно сощурился Окаемов. — Вот оставь вас вдвоем и начинаются пророчества. Ирина, а ну-ка, голубушка, скажи мне, что напоминает этот большущий камень?
Ирина задумчиво походила вокруг валуна и твердо заключила:
— В стальных яйцах наши предки летали на другие планеты. Я сегодня это во сне видела… белые монахи рассказали.
— Образ космического корабля? Вы шутите, братцы… вы сговорились заранее и издеваетесь… давайте лучше рыбу есть.
Они уселись на траве вокруг ведра, и Николай наделил каждого большим куском рыбы, наскоблил ножом горку соли на кусок бересты. Карпа он успел сварить всего, а уху погуще заправил мукой и какой-то травой. Бульон получился густой и сытный. Рыбы наелись вдоволь. Обсасывая толстый хребет и разбирая голову карпа, Окаемов искоса заглядывал в свои записи, не мог оторваться даже за едой, успевая просвещать остальных едоков:
52 
