157 
Лаэрд Мак-Кей стоял возле Габриэля и возбужденно размахивал руками, в чем-то убеждая. Но Габриэль отрицательно качал головой.
— Отчего лаэрд Мак-Кей так расстроен? — удивилась Джоанна.
— Вероятно, ему хотелось бы обшарить замок, прежде чем выпустить лаэрда Гиллеври из подвала, — предположил Николас.
Джоанна не сводила взгляда с Габриэля. Похоже, ему потребуется вечность, чтобы подойти к ней. Разве он не понимает, как она нуждается в его утешениях?
— Почему Габриэль не обращает на меня внимания? — спросила она брата.
— Я не умею читать его мысли, — отозвался Николас. — Но догадываюсь, что он старается успокоиться, прежде чем заговорит с тобой. Ты же перепугала его до полусмерти. Тебе бы лучше самой принести ему извинения. Я бы на твоем месте постарался принять смиренный вид, — посоветовал он.
— Не понимаю, зачем это ему нужны мои извинения. Кит выступил вперед, чтобы ответить ей:
— Вы не оставались там, где вам было положено, миледи.
Николас едва удержался от смеха. По выражению лица сестры он догадался, что ей не очень-то понравилось такое объяснение. Если бы взгляд мог наносить какой-нибудь урон, Кит бы сейчас корчился на полу от острой боли.
Джоанна выпрямилась и отстранилась от брата.
— Я сделала то, что было необходимо, — сказала она Киту.
— Вернее, то, что ты считала необходимым, — поправил ее Николас.
Габриэль, стоявший поодаль, одобрительно кивнул при этих словах. Джоанна поняла, что он прислушивается к их разговору.
Сильно повысив голос, она сказала:
— Своим отъездом я защитила свой клан.
— Каждый из нас готов умереть, чтобы обеспечить безопасность другого, — ввернул Колум. Он улыбался Джоанне, повторяя ее же собственные слова. Значит, он скрывался в одной из комнат на галерее во время ее объяснений с Рольфом.
— И многое вы слышали? — спросила Джоанна.
— Все, — ответил Колум.
— У всех у нас — хорошие друзья! — сказал Кит. — Все мы поняли вашу пословицу о друзьях, миледи.
Джоанна вспыхнула. Николас подумал, это из-за явного обожания, которое демонстрировали своей госпоже. И Кит, и Колум выглядели так, словно готовы в любой момент преклонить перед ней колени в знак высочайшего почтения.
— Вы заставили нас возгордиться, миледи, — прошептал Колум. Его голос дрожал от избытка чувств.
Румянец Джоанны стал еще ярче. Если они будут продолжать осыпать ее похвалами, она наверняка расплачется, а они, разумеется, тут же смутятся. Нельзя доводить до этого. И она поспешила переменить тему разговора. Показав на балкон, она спросила у Кита:
— Там ведь отвесная стена от окон до земли: как, скажите Бога ради, вы сумели проникнуть сюда?
— Как, скажите, миледи, вы можете задавать мне такой вопрос? — засмеялся Кит.
— Но я задаю его, — возразила она, не видя ничего забавного. — Объясните, пожалуйста. Как вы проникли внутрь?
— Леди Джоанна, в дом можно входить не только с парадного входа.
Она покатилась со смеху. Его переливы были так чудесны, что все в Габриэле отозвалось на них. Его горло сжалось, сердце стало отстукивать неистовые удары, и чертовски трудно было перевести дыхание. Он знал, что если он не схватит ее в свои объятия как можно скорее, то сойдет с ума. Но ему хотелось уединения — если он только коснется ее, то будет уже не в состоянии остановиться…
Великий Боже, как он любил ее!
Он было направился к ней, но заставил себя задержаться. Бог свидетель, пусть сначала Джоанна поймет, через какой ад она его протащила! Ведь она отняла у него добрые двадцать лет жизни. Когда его люди догнали его и сказали, что она находится в руках барона Рольфа, душу и рассудок Габриэля охватил такой ужас, которого он никогда не знал прежде. Ему показалось, что на пути к владениям Гиллеври он умер тысячу раз. Второе подобное испытание сведет его в могилу. Только после того как он добьется от нее обещания никогда больше не бросаться в такие предприятия, они вернутся к прежним отношениям.
Габриэль попросил Мак-Кея спуститься в погреб и освободить здешнего лаэрда и наконец повернулся к Джоанне.
— Мак-Бейн ждет твоего внимания, Джоанна, — подсказал ей Николас.
Она посмотрела на мужа. Тот жестом приказал ей подойти к нему. Выражение его лица обещало суровый выговор. Но Джоанне не хотелось тратить время попусту, слушая, как он рычит и бушует, расписывая опасности, коим она себя подвергала. Все уже было кончено — вот что было важно. Да и вообще, ей хотелось бы, чтобы ее приласкали. Она отчаянно нуждалась в прикосновении своего мужа.
157 
