очень нудно 
45 
— Нет, лучше не это. Предложи ей сидячую ванну. Они на самом деле ничего. Это такая роскошь — иметь ванну, особенно, когда ты одной ногой в могиле… — он здорово смеялся над собственной шуткой, — а другой — на куске мыла.
Филипп попробовал дозвониться через коммутатор на Тарзус-стрит. Сента наверняка когда-нибудь поднимает трубку, должна, по крайней мере. А если с ней захочет связаться ее агент? Что, если одно из тех прослушиваний или какая-нибудь проба оказались успешными? Сента не отвечала. Филипп предложил миссис Финнеган поставить сидячую ванну — хозяйка сказала, что подумает. Должен же быть способ проникнуть в дом. Она что, никогда не оставляет дверь открытой? А как же газовщики, или те, кто снимает показания электросчетчиков, или почтальоны с посылками? Или она знает, что в это время может прийти он?
Филипп уже освободился. Было поздно возвращаться в офис, но, вообще говоря, слишком рано, чтобы закончить рабочий день. Но он-таки решил закончить. А как же те субботы, когда он работал и ему за это не платили? На часах без двадцати пять, а он в Западном Хэмпстеде, в десяти минутах езды от Тарзус-стрит, даже с учетом пробок. Сента наверняка не ждет его в пять.
Со стороны парка Хэмпстед-Хит он слышал грохот. Миссис Финнеган сказала, что скоро гроза и она-то очистит воздух. Яркое дерево молнии выросло из-за крыши театра «Трисайкл» и разбросало ветви по багровому небу. Филипп сохранит в памяти эти капли дождя на белом тротуаре Тарзус-стрит, черные, большие, как старые пенни. Старик вернулся на свое место, но теперь занялся мусорным баком, из которого, как пузыри, свисали набитые пакеты из «Теско». Филипп стоял на улице и смотрел на дом. На этот раз он заметил, что на окнах нет занавесок, только на одном — том самом, с ящиком, полным увядших растений, — были закрыты ставни, такие же, как у Сенты.
Возможно, в прошлый раз он их просто не заметил. Трудно вспомнить. Неужели Сента и вправду живет здесь одна? Может, она вообще вселилась сюда незаконно? Филипп не собирался сегодня подходить к двери, но нагнулся, чтобы заглянуть в подвал, и постучал в окно. Ставни, конечно, были закрыты. Он постучал сильнее, подергал раму. По тротуару шли мужчина и женщина. Они не обратили на Филиппа никакого внимания. А может, он самый настоящий грабитель, который ломится в дом, чтобы что-нибудь украсть и перевернуть все вверх дном! Но прохожие сделали вид, что ничего не замечают.
Филипп поднялся по лестнице и, словно забыв о своем намерении, постучал. Он стоял у двери, стучал и стучал. Ужасный раскат грома, казалось, сотряс все дома, в том числе и этот. Рядом кто-то закрыл окно в подвале. Дождь обрушился стремительным потоком прямых блестящих струй воды. Филипп стоял на крыльце, у самой двери, дождь хлестал его острыми холодными струнами, осыпал серебряными брызгами. Он машинально продолжал стучать, хотя был уже уверен, что дома никого нет. Разве можно стоять внутри и спокойно слушать, как колотят в дверь? Сам бы он не вынес этого.
Когда дождь немного стих, Филипп побежал к машине. Он заметил старика, сидящего у лестницы, еще более высокой, чем в доме Сенты. Бродяга прятался от дождя на крыльце с крутой крышей и деревянными опорами и обгладывал куриные кости. Сента никогда не уходила из дома надолго. Филипп решил дождаться ее возвращения. Как можно было еще неделю назад сомневаться, влюблен ли он! Был ли он совершенно слеп или просто не имел никакого представления о собственных чувствах? Влюблен ли он! Пройди она сейчас по улице, Филипп не удержался бы и бросился к ее ногам. Невозможно не упасть к ее стопам, не начать обнимать и целовать их, рыдая от радости, что он просто увидел ее, что снова с ней, пусть даже она откажется с ним разговаривать!
Прошло два часа, а Филипп все сидел и думал о Сенте, представлял себе, как она появится, как покажется издалека и будет медленно приближаться… После двух часов таких грез он вышел из машины, вернулся к дому и постучал. Еще будучи у миссис Финнеган, Филипп подумал, что можно разбить окно. На бетонном парапете, между оградой и спуском в подвал, он увидел кирпич, схватил его, но, к счастью, в ту же секунду оглянулся, чтобы посмотреть, не следит ли за ним старик, и заметил прогуливавшегося неподалеку полицейского в форме. Он бросил кирпич на землю около подвала, пошел в машину и поехал до Килбурн-хай-роуд.
Филипп съел в «Макдоналдсе» гамбургер, а потом выпил две пинты пива в «Бидди Маллиган». Приближалась половина девятого, но по-прежнему было светло как днем. Дождь перестал, хотя гром до сих пор грохотал где-то. Миссис Финнеган ошиблась: гроза не разрядила атмосферу. Вернувшись на Тарзус-стрит, Филипп снова стал стучать в дверь и колотить в окно. Окинув дом взглядом, на этот раз с противоположной стороны улицы, он увидел, что ставни на окне на втором этаже закрыты. Возможно, эти ставни закрыты всегда, а ему просто чудилось, что они оставались открытыми до сегодняшнего дня? Кажется, он медленно сходит с ума. Может, это все иллюзия — и что она, Сента, здесь живет, и что здесь вообще кто-то живет, и что он, Филипп, когда-то ее встречал, занимался с ней любовью, любил… Может, это просто часть галлюцинаций? Вероятно, у него шизофрения. В конце концов, как узнать, что такое шизофрения, пока она не проявится у тебя самого?
45 
