97 
Только это был не магазин. Снизив скорость, чтобы остановиться, и припарковавшись там, где парковаться запрещено, на двойной желтой линии, Филипп вышел из машины и стал разглядывать здание, без окон, без дверей, сверкающее светомузыкой, выставляющее на улицу приманку, море мигающих красных и желтых огней. Он раньше не бывал в подобных заведениях, просто никогда не хотел. Где-нибудь на побережье или изредка в пабе у него возникал порыв пойти туда, но почти моментально пропадал, и он терял интерес к этому. Теперь Филипп вспомнил, как однажды на Ла-Манше, когда они всей семьей возвращались из отпуска, отец играл на автомате, который назывался «Адский двигатель». Название засело в его памяти, это так глупо.
Здесь тоже был «Адский двигатель», а еще «Гроза космоса», «Горячий ураган», «Апокалипсис» и «Убийца-повстанец». Филипп шел вдоль рядов, смотрел на автоматы и на играющих. Выражения лиц у них были или невозмутимые, или отстраненные, или очень сосредоточенные. У автомата под названием «Огненные колесницы» играл худой бледный мальчик с короткой стрижкой. Он сумел выстроить в ряд олимпийские факелы, и теперь монеты падали из автомата каскадом. Он выглядит как мальчик, но, должно быть, ему больше восемнадцати. Филипп читал, что тех, кому нет восемнадцати, в подобные заведения не пускают, таков новый закон, его совсем недавно приняли. Предполагается, что в день восемнадцатилетия человек вдруг становится разумным и зрелым?
Лицо мальчика не выражало ничего. Филипп был сыном игрока, поэтому знал, что парень не уйдет, положив в карман выигрыш. Действительно, тот переместился к «Грозе космоса».
Черил не было, но теперь Филипп знал, где ее найти.
Глава 19
Она сидела напротив него за столиком в кафе, подкупленная пятью фунтами, которые Филипп обещал ей дать, если она пойдет с ним поговорить. На какое-то время он их придержал. Филиппу стало интересно, когда Черил в последний раз мыла голову — мылась, если на то пошло. Ногти у нее были грязные. На среднем пальце правой руки болталось дешевое серебряное колечко, и он представил, как этой рукой сестра постоянно дергает за ручку игрального автомата, так машинально, как будто штампует детали на заводе, и так же равнодушно. На лице Черил были морщины, какие бывают только у молодых: складки и глубокие борозды, от которых лицо выглядит не старым, а очень изможденным.
Он наконец нашел сестру в галерее игровых автоматов на Тотнем-Корт-роуд, обойдя все подобные места на Оксфорд-стрит. Он наблюдал за тем, как она проигрывает последние деньги и обращается, уже, видимо, автоматически, с просьбой одолжить к человеку рядом. Филипп видел, как человек ей отказал, даже не взглянув в ее сторону. Он не сводил глаз с фруктов или чего-то другого на экране, и смотрел так сосредоточенно, как будто у него проверяют зрение. Филипп кивал головой, махал Черил рукой, жестами показывал, чтобы она уходила. Алые и золотые огни, равномерные и мерцающие, темная пучина этого места, освещенная точками и тлеющими огоньками, придавали залу вид театрализованной преисподней.
Было трудно выведать у Черил что-нибудь, потому что теперь, когда ее пристрастие перестало быть тайным, она демонстрировала подчеркнутое равнодушие к тому, что еще он знает и что обо всем этом думает. Она говорила неохотно, чуть не зевая. Попробовала кофе и отодвинула чашку, притворно вздрогнув.
— Папа умер. Ничто другое не могло бы приблизить меня к нему так сильно. Я почувствовала то, что чувствовал он, — думаю, можно сказать так Или это наследственность, может, мне просто это передалось.
— Такое не передается.
— Откуда тебе знать? Ты что, врач?
— Как долго ты этим занимаешься? С тех пор как он умер? — Черил кивнула, сделав некрасивую гримасу, но встревожилась, взяла ложку и стала постукивать ею о блюдце. — Что тебя привлекло?
— Я шла мимо, думала о папе. Никто из вас, казалось, не принял его смерть так близко к сердцу, как я. Даже мама. Ну вот, я шла и думала о нем. Я вспоминала тот вечер, когда мы все возвращались откуда-то с отдыха. Мы плыли на пароме, он играл на автомате и, выигрывая, каждый раз давал мне денег и разрешал попробовать. На пароме народу было немного, вы где-то ужинали, и мы с папой были одни. Ночь, звезды… Не знаю, почему я это помню, ведь вряд ли автоматы стояли на палубе, правда? То, что папа все время выигрывает, казалось волшебством, деньги только и успевали сыпаться. Я вспоминала об этом и… ну, в общем, я вошла и попробовала — а почему нет?
97 
