очень нудно 
61 
Теоретически – 60 машин в час.
1440 в сутки.
Однако дистанции надо держать не только между отдельными машинами, но и между ротами. А это уже не 35 – 40 м, а 200 – 300. И между батальонами дистанции. Чуть побольше. И между полками. И между дивизиями.
Тут ещё и поломки машин, которые движение тормозят. И привалы. Теоретически мимо одной точки мехкорпус должен был стремительно проскакивать за 7 суток. Если, конечно, личный состав будет меньше спать, меньше есть, меньше тратить времени на заправку и ремонт машин. Не забудем, что танк требовал ремонта через 50 часов движения (Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23 – 31 декабря 1940. С. 298).
7 суток – научно обоснованная норма. Правда, не всегда в неё удавалось вписаться.
В ходе декабрьского совещания высшего руководящего состава Красной Армии командир 1-го мехкорпуса генерал-лейтенант П. Л. Романенко докладывал о том, как он намерен действовать на войне. Его перебил нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко: «После того как вы повели свой корпус, вы всё поломали и загородили на неделю дорогу» (Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23 – 31 декабря 1940. С. 155).
Давайте же согласимся: когда Дмитрий Григорьевич Павлов выступал против таких мехкорпусов, у него были на то основания.
2
Использовать такой корпус в обороне невозможно: танки можно быстро зарыть в землю, но что делать с тысячами автомашин? Они – прекрасная цель для вражеской авиации. А без автомашин, т.е. без топлива, запчастей и боеприпасов, танки бесполезны.
И для контрудара такой корпус использовать нельзя. Если пустить мехкорпус вдоль фронта к месту вражеского прорыва, то 1 000 танков, 1 500 мотоциклов, 350 тракторов, 5 000 – 7 000 автомобилей запрудят все дороги и не позволят другим соединениям, которые действуют рядом, ни снабжать себя, ни совершать манёвр резервами, ни отходить назад.
Такой корпус предназначался только для прорыва на вражескую территорию. Только там можно было вытянуть его колонны. Только там можно было реализовать его колоссальную мощь. Но только при условии нашего полного господства в воздухе.
Иными словами, создание таких корпусов автоматически предполагало внезапный удар советской авиации по вражеским аэродромам для завоевания господства в воздухе в первый момент войны. В других условиях использовать такой корпус было невозможно: он слишком уязвим от вражеской авиации.
Но и в наступлении корпус такого состава мог использоваться только при условии полной внезапности, когда тысячи танков вдруг врываются на вражью землю и прут вперёд, не отвлекаясь на мелкие стычки, обходя очаги сопротивления, имея впереди ясную, заранее известную командирам цель.
Точно так, как колонны германских танков в 1940 году рвались к берегам Атлантики.
Точно так, как 6-я гвардейская танковая армия в августе 1945 года шла вперёд к Тихому океану.
Но любые заранее незапланированные отклонения от первоначальных планов могли завершиться поражением потому, что инерция этой массы была колоссальной, а управлять ею было почти невозможно.
В голову приходит спасительная идея: а почему бы не пустить такой корпус по трём или четырём маршрутам?
Идея великолепная. Но это именно то, что предлагал комкор Павлов, – не собирать танки неуправляемыми массами и гнать их одной колонной, а иметь танковые соединения размером поменьше и вести их в сражение по разным маршрутам, но к общей цели и по единому замыслу.
Мне напоминают, что на конечном этапе войны советские командиры управляли танковыми армиями. Правильно. Но танковых армий было только пять. В самом конце войны – шесть. Вводились они в сражение, имея в своём составе 500 – 600 танков. Редко – 800 – 900. Но бывало и 200 – 300 танков в танковой армии. Танки были советские, но использование танковых армий стало возможно после получения из Америки сотен тысяч автомобилей высокой проходимости и соответствующего количества средств связи. В 1941 году этого не было, потому управлять такими корпусами в быстроменяющейся обстановке было невозможно. И обеспечивать их всем необходимым для жизни и боя – тоже невозможно.
3
В январе 1941 года начальником Генерального штаба Красной Армии был назначен генерал армии Г. К. Жуков, и он объявил: девяти мехкорпусов мало. В Красной Армии надо иметь ТРИДЦАТЬ таких корпусов!
61 
