очень нудно 
66 
Дети — а к этому времени, кроме старшей, шестнадцатилетней, Роксаны, в семье подрастали сыновья-погодки Саша и Митя — были заброшены. Роксана исчезала куда-то на целые недели, а соседи из жалости подкармливали младших. Органы социальной опеки отправили Сашу и Митю в интернат, но мальчишки оттуда сбежали: невозможно поверить, но там было еще хуже, чем с пьющими, окончательно опустившимися родителями.
В прошлом году Сергей умер: 31 декабря упал пьяный в сугроб и замерз. Лариса, конечно, продолжает выпивать, но, на радость соседям, в квартире хотя бы прекратились драки. Зато не так давно у Большовых приключилась новая беда: Роксана подсела на иглу…
* * *
В дверь резко позвонили, и старушка, прервав свой рассказ, пошла открывать. В квартире возник неопрятный ребенок лет тринадцати.
— Баба Клара, дайте попить! — заныл он.
— Ой, а вот как раз Митя к нам заглянул, — засуетилась добрая пенсионерка. — Давай поешь картошечки с тушенкой, я разогрею. Кстати, ты знаешь, где сейчас Роксана? Видишь, к ней по делу пришли.
Митя смерил меня оценивающим взглядом и бросил:
— Могу за сотню сказать, где сеструха.
— Какую еще сотню? — поразилась я находчивости ребенка.
— Рублей, — снисходительно объяснил юный предприниматель.
Пришлось доставать кошелек. Получив купюру, Митя молниеносным жестом спрятал ее за пазуху.
— Улица Кирпичные Выемки, первый дом на нечетной стороне, девятиэтажка из красного кирпича, последний подъезд, третий этаж, дверь обита желтым дерматином. Звонить пять раз.
— Улица Кирпичные Выемки? — переспросила я. — А где это?
— В районе метро «Улица Академика Янгеля», — так же снисходительно объяснил Митя. Наверное, в его глазах я выгляжу какой-то рафинированной идиоткой, абсолютно не знающей жизни. Не исключено, что по сравнению с этим отроком я таковой и являюсь.
Баба Клара поставила перед мальчишкой тарелку, полную дымящейся картошки с тушенкой, и он принялся уплетать угощение за обе щеки.
— В квартире живут наркоманы, и чужих там не любят, — промямлил он с набитым ртом. — Да! И имейте в виду, что я вам ничего не говорил.
Поразмыслив над его словами, я попросила у Клары Евгеньевны разрешения позвонить. Соваться одной в логово к наркоманам — дело опасное. Кого бы взять в сопровождающие? Рука сама собой набрала номер мобильного телефона соседа Вовки.
Но сосед наотрез отказался приехать, сославшись на съемку. Вот завтра — пожалуйста, а сегодня никак. Мне ничего не оставалось делать, как оставить на время Роксану и продолжить расследование таинственного исчезновения Артема Нечаева.
Глава 25
Пришло время наведаться домой к Артему. Какая там у меня была мнемокартинка для его адреса? Ага, я с 5 тортами в руках, а на голове у меня заплетено 25 косичек. Самое сложное в этой мнемотехнике — правильно разложить картинку обратно на составляющие. Помнится, сама я символизирую собой Люсиновскую улицу, 5 тортов — это, должно быть, номер дома, а 25 косичек, значит, номер квартиры. Ну что ж, туда я и отправлюсь.
Дом номер 5 оказался деревянным бараком. Балконов не было, поэтому из окон всех трех этажей свисало белье, вывешенное после стирки. В подъезде витал стойкий запах мочи и валидола. Казалось, в развалюхе доживали свои дни пенсионеры. В таких местах молодые предприниматели вроде Артема Нечаева обычно не селятся. Туда ли я вообще пришла?
Все еще пребывая в сомнениях, я позвонила в квартиру номер 25.
Чьи-то тапки прошаркали к двери, несколько секунд меня изучали в дверной глазок, а затем раздался скрипучий голос:
— За Козлюка согласен за пятьдесят, а ежели за Крапивнера, то меньше двух сотен не возьму.
— Что «за Козлюка»? — недоуменно спросила я.
Дверь открылась, и передо мной предстал пенсионер в майке и вытянувшихся трениках.
— Подписи, конечно. Вы ведь подписи для выборов в Думу собираете? Сегодня уже приходили трое, я везде подписался. Не бесплатно, конечно, — похвастался предприимчивый гражданин. — Остались только два неохваченных кандидата — Козлюк и Крапивнер. Вы за которого агитируете? — Не дав мне вымолвить ни слова, пенсионер пустился в объяснения, по какой причине он оценивает Крапивнера так дорого: — Ворюга он, да и к тому же из этих новых дерьмократов. А вот Козлюк — наш человек, коммунист, всю жизнь у мартеновской печи простоял. Ему я доверяю, он за нас, за простых людей.
66 
