очень нудно 
128 
Подрагивающие пальцы принца осторожно касаются щиколотки трупа. Проходит совсем мало времени, не более вдоха, но некроманту не по душе ждать — он хватает руку Рикаарда и грубо прижимает к мёртвой плоти. От неожиданности мальчик раскрывает больше «шлюзов», чем необходимо, и Сила вплёскивается в тело Марека излишне мощно.
Именно эта случайность, пожалуй, и помогла душе парня справиться: проходы по нитям заклинания были слишком узки для высвободившегося потока, и Сила, скопившись озерцом, задержалась на доли мгновения, решившие всё.
Лежащее на столе тело дрогнуло. Принц вскрикнул и отдёрнул руку, вырываясь из хватки некроманта. Тот, во все глаза, восторженно глядя на воплощение своих чаяний, не упорствовал, разжал пальцы и словно забыл о существовании Моста. Можно понять, почему: на расстоянии руки сейчас творилось волшебство, тщательно рассчитанное и точно исполненное, предназначенное для достижения самых дерзких и смелых целей, о которых и мечтают-то лишь единицы. Вернее, виновник происходящего был уверен, что всё вершится по его воле и без отступлений от начертанного плана, прочие же присутствующие в комнате придерживались на сей счёт собственного мнения.
Тело покойного медленно село на столе, потом неуклюже встало на ноги. Некромант торжествовал, не переставая шевелить губами. Надо было мне раньше обратить внимание на эту особенность всегдашнего поведения «милорда», раньше бы догадался, на чём основано его могущество. Впрочем, я и так справился скорее, чем мог предполагать. Вот только что дальше? Прекратить порядком надоевшее представление? Или немного подождать, позволив...
Марек неловко шагнул, взмахнул руками, словно стараясь сохранить равновесие, и... с силой опустил ладони на плечи некроманта. Тот опешил, но не придавал особого значения происходящему, пока не услышал вполне связное и отчётливое:
— Вздумалось поиграть?
Конечно, голос звучал не совсем как при жизни, но и я, и принц могли бы засвидетельствовать: принадлежал именно Мареку. Первым намерением «милорда» было отпрянуть, но не получилось — объятия мертвяка оказались непомерно тяжёлыми и столь же крепкими. Дыхание некроманта замедлилось, потом вдруг сорвалось с цепи, мешая говорить:
— Т-ты... ты... как... не... быть... почему...
— Не нравится, что кукла ослушалась хозяина? Плохой хозяин, значит!
«Милорд» шевелил губами быстро-быстро, видимо, пытаясь заговорить остающуюся в теле воду, но все усилия уходили впустую, как та же вода в раскалённый солнцем песок. Принц смотрел на обнявшуюся парочку с недоумением, но без страха, наверное, решил, что Марек был вовсе не мёртв, а лишь умело притворялся. Меня разворачивающееся зрелище изрядно забавляло, но я зря ослабил вожжи управления событиями. Переведя взгляд на меня и увидев на моих губах снисходительную улыбку, некромант сначала замер, как столб, потом дико взвизгнул, рванулся, объятия мертвяка распались, и «милорд» зайцем кинулся к маленькой двери у дальней стены.
Нужно было не медля следовать за ним, но лишившийся опоры Марек стал падать на принца и пришлось подставлять своё плечо, чтобы он не раздавил опешившего мальчика. А когда оживший труп был надёжно прислонён к столу и я наконец-то смог отправиться в святая святых труповода, одного короткого взгляда хватило, чтобы понять: опоздал.
Некромант на коленях ползал по полу, залитому водой из разбитых плошек, гладил ладонями густые островки, разбросанные по лужицам, и безостановочно тараторил:
— Как такое могло произойти? Всё было правильно, всё было так, как нужно, я не мог ошибиться... Ведь я же не мог ошибиться? Но я ошибся... Но я не мог ошибиться... Они всегда меня слушались, мои волшебные, всегда... Я не мог ошибиться, я самый могущественный маг в мире! Я умнее всех их... Но я ошибся... Этого не может быть! Это несправедливо! Я не мог ошибиться...
Мантия тихо кашлянула.
Что-то желаешь добавить, драгоценная?
«Только одно: взгляни на его Кружево Разума...»
Я послушался совета и ужаснулся: по ослепительно белым нитям бежали не отдельные золотистые искорки, как положено, а крупные скопления искр, довольно быстро сливающиеся в единое целое на поверхности Внутренней сферы, там, откуда исходят основные приказы разума.
Что происходит?
«Говоря простым языком, он сошёл с ума...»
Но из-за чего?
«Из-за крушения своего мира, любовь моя... Это так свойственно людям. Как только знакомые с детства или возведённые юностью стены разрушаются, человек думает, что вместе с его ничтожной лачугой рушится и весь остальной мир... И вместо того, чтобы отстраивать дом заново, быть может, и в другом месте, он рыдает на останках мечты, пока пепел сгоревших надежд не забьёт нос и горло...»
128 
